В диалог-дискуссию (в заголовке я сознательно разбил слово, чтобы выделить часть «ди») о фантастике 1967 года со статьей профессора и доктора физико-математических наук Александра КИТАЙГОРОДСКИЙ «Злоключения здравого смысла» в этом же номере «Литературной газеты» вступил искусствовед Юлий КАГАРЛИЦКИЙ:
Ю.КАГАРЛИЦКИЙ, доцент, кандидат искусствоведения: «Здравомыслие фантастики»
В тяжелое положение ставит профессор А.КИТАЙГОРОДСКИЙ человека, решившего с ним поспорить! В обычном споре у каждого своя позиция, он ее и отстаивает. Но что поделаешь, если я не согласен с А.КИТАЙГОРОДСКИМ не только со своей, но и с его собственной позиции!
Я не возьму в толк, например, почему человек, который верит в погибшую цивилизацию Атлантиды, сигналы с далеких звезд, снежного человека и искусственные спутники Марса, тем самым не признает законов природы. Все эти допущения вроде бы никаким законам природы не противоречат, наука этим занималась, а кое-чем и сейчас продолжает заниматься совершенно всерьез, причем опять же споры идут не между литераторами и учеными, а между самими учеными, которые, как я слышал, даже приводят в этих спорах аргументы, а не просто обвиняют друг друга в мистике и поповщине.
Скажем, искусственные спутники Марса и сигналы с далеких звезд отнюдь не придуманы какими-либо безответственными литераторами. Обе эти гипотезы обоснованы в книге известного астронома, члена-корреспондента Академии наук И.С.ШКЛОВСКОГО «Вселенная, жизнь, разум».
Точно так же дело обстоит с Атлантидой. И, к сожалению, очень похоже дело обстоит со снежным человеком. Его не нашли, но не потому что он чему-то противоречит, а просто потому, что его нет в природе. Впрочем, это только мое скромное мнение литератора. Такой серьезный ученый как Б.Ф.ПОРШНЕВ, считает, напротив, что он существует.
Согласно профессору КИТАЙГОРОДСКОМУ легковерен тот, кто верит в гипотезу. Даже тогда, когда он неплохо уже обоснована. И нелегковерен тот, кто истово верует во все, что дает ему сегодняшний уровень знания. Заметьте: «То, что противоречит науке, называется чудом или чепухой». Так и сказано: не «природе», а «науке». Это не оговорка.
Словом, не доверяйте тому, что будет. Оно еще то ли будет, то ли не будет. Другое дело, молекулы, диффузия, «радости простого земного бытия» и «счастье будней».
Мне кажется, что если слово «легковерный» произвести от слов «легко верить», то легковерными окажутся как раз последователи моего уважаемого противника. Всегда легче верить в то, во что верят все. А гипотеза (притом, как все знают, порою довольно безумная) и есть форма критического мышления в науке. И если профессору самому захотелось сослаться на ЭЙНШТЕЙНА, давайте задумаемся, на чьей стороне были бы сторонники профессора КИТАЙГОРОДСКОГО в знаменитых спорах, происходивших в двадцатые годы вокруг теории относительности. Ведь ЭЙНШТЕЙН, ко всему прочему, не «строил кирпич за кирпичом». Он произвел революции в науке.
И еще. Профессор КИТАЙГОРОДСКИЙ, возмутившись против тех, кто «пользу противопоставляет развлечению и удовольствию», тут же предлагает чуть ли не в законодательном порядке отделить вещи серьезные от тех, занимательных, но несерьезных вещей, которые, по его мнению, пишет Станислав ЛЕМ (специально, как я мог понять, для развлечения ученых). Я не говорю уже о том, что Станислава ЛЕМА принято считать не развлекателем, а одним из крупнейших современных фантастов. Не говорю и о том, что у ЛЕМА (кстати, врача по образованию) описан классический случай раздвоения личности. Повторяю, дело даже не в этом – просто, где тут логика?
В статье профессора КИТАЙГОРОДСКОГО есть даже определение научной фантастики («книга, в которой автор, возводя в энную степень достижения науки, фантазирует о будущем»). Это полезно. С определениями научной фантастики дело сейчас обстоит из рук вон плохо. Специалисты в последнее время воздерживаются от подобных определений – слишком разрослась и слишком многофункциональна стала фантастика. Поэтому в формуле профессора КИТАЙГОРОДСКОГО огорчает, что она не нова. Приблизительно так определил шестьдесят четыре года назад одну из сторон своей фантастики Жюль ВЕРН. А мне бы не хотелось, чтобы наша советская фантастика почти семьдесят лет спустя свелась к ограниченно понятому Жюлю ВЕРНУ.
Давно известно, что «здравый смысл» — это устоявшийся опыт. Он историчен. Тот самый здравый смысл, который сегодня нам подсказывает, что земля круглая, какое-то время тому назад подсказывал, что земля – плоская. Ни одно действительно крупное революционное открытие в науке никогда не отвечало «здравому смыслу». Оно прямо ему противоречило. И если профессор КИТАЙГОРОДСКИЙ выступает в защиту устоявшегося мышления, он, естественно, выступает в защиту здравого смысла. Здесь, во всяком случае, он совершенно логичен.
Прав профессор КИТАЙГОРОДСКИЙ и тогда, когда говорит, что фантастика противоречит здравому смыслу. Противоречит. На то она и фантастика. Но это не значит, что она противоречит науке. Наука не исчерпывается здравым смыслом.
В науке есть два метода, друг друга дополняющие. В одном случае ученый идет от фактов к обобщениям, в другом от гипотезы к фактам. Научная фантастика тяготеет ко второму методу. По крайней мере – современная фантастика, в чем она и близка современной науке.
Мы часто говорим о научной революции XX века. Может быть, иногда ее лучше называть «концептуальной революцией». Человек, который следит за развитием современного знания, может не сразу понять сокровенную суть тех или иных новых концепций, но его, безусловно, не оставит ощущение грандиозного сдвига, который произошел в нашем мышлении. Фантастика и передает ощущение этого сдвига, и сама ему способствует. Она избавляет людей от стереотипов мышления.
Что касается положительного знания, то его лучше передает не научная фантастика, а научно-популярная литература. Боюсь, ее и спутал с фантастикой мой уважаемый противник.
Дело в том, что фантастика – литература. А литература обычно не черпает свой авторитет в достоверности приведенных фактов. Она сообщает не подлинное, а «похожее» — такое похожее, что оно кажется подлиннее действительных событий. Про литературу принято говорить, что она обобщает. Вот так же и фантастика обобщает. То, что она говорит о науке, может совпадать с самой наукой, а может и не совпадать – быть только на нее «похожей». Но она имеет право называться научной как в первом, так и во втором случае. Условие здесь только одно – соответствие типу научного мышления своего времени.
Многие науки сомкнулись сегодня в одну большую науку, объясняющую мир, и ни одна частная наука не может развиваться без того, чтобы все время не соотноситься с этой большой наукой.
Научная фантастика больше не дает советов по частным отраслям знания. Она истолковывает мироздание.
Вот почему я уверен, что профессор КИТАЙГОРОДСКИЙ заинтересуется научной фантастикой. И тогда нам не о чем будет спорить. Ведь фантастика говорит сама за себя.
«Литературная газета» №25 от 21 июня 1967 года, стр. 8.
цитировать
свернуть ветку
