Хелен Адамс. Безгрешные грешники

Экспериментальный перевод.

Взял первый попавшийся женский журнал 1930-х.

Открыл на случайном рассказе.

И попробовал перевести историю из совершенно параллельной вселенной...

Хелен Адамс

Безгрешные грешники

Sinless Sinners, 1936

— Вы не должны! Ну, правда, мистер Герцель, пожалуйста!

Вельва Гибсон — до недавнего замужества Вельва Джонс, — оттолкнула руку своего работодателя. Но движение это, как и её голос, был не слишком то уверенным.

— Нет, нет, Вельва, — рука вернулась. — Боже, детка, ты меня просто сводишь с ума. Я совсем безумный!

Вельва даже расстроилась от таких слов. Лучше бы он сказал что-нибудь романтичное или страстное. Щека Генри Герцеля, прижимавшаяся к её лицу, была горячей.

— Твой муж — он работает по ночам, точно? — спросил Генри.

Вельва, окутанная колючками извечных запретов, попыталась оттолкнуть мужчину обеими руками, но слабо.

— Да, это так, — она попыталась говорить серьёзно. — Джона перевели в ночную смену на сталелитейном. Он уходит в четыре. И возвращается домой в час ночи или около того.

— Так я и думал. — Губы Генри коснулись её шеи. Она считала, что кожа там слегка огрубела, но Генри, похоже, это не смущало. Он не отрывал губ довольно долго, прежде чем продолжил. — А Фреда, моя жена, будет отсутствовать всю неделю. У неё померла тётушка. На ферме недалеко от Крестона. Она останется там на похороны и на несколько дней после. И обоих детей взяла. — Губы коснулись её щеки. Наконец он глубоко вздохнул и прошептал: — Боже, детка, ты меня заводишь.

И он тоже заводил её. Любой случайный наблюдатель понял бы это сразу. На какое-то неизмеримое время маленький тёмный офис оказался наполнен кружащейся звёздной пылью, пронизанной розово-золотыми романтичными искрами. Время перестало течь, хотя большие настенные часы продолжали тикать.

Они прижимались к обшарпанному и неопрятному письменному столу. Там, среди прочего хлама, лежали шесть или семь аккуратно напечатанных писем, только что подписанных Генри. Конверты ждали. Старомодная пишущая машинка Вельвы, стоявшая на маленьком шатком столике в другом конце кабинета, накрылась чехлом на ночь.

Наружная дверь, ведущая в крошечную приёмную, — заперта. Когда в пять часов Генри Герцельцель с тихим щелчком повернул ключ, у Вельвы чуть не оборвалось сердце. Раньше, если она в офисе, он никогда не запирал дверь. Аккуратная табличка на ней гласила: «Генри Герцель. Юридическое сопровождение сделок с недвижимостью. Нотариус».

Если бы не нотариальный штамп Генри, можно было зайти очень далеко. Но какой-то его любовный порыв, или, возможно, какой-то робкий любовный ответ Вельвы, задел штамп. Тот упал с громким стуком. Резкий металлический звук заставил вздрогнуть. Рассеял окутывавшие розовые облака, оставив после себя смятение. Два тела довольно неохотно разделились, но два сердца продолжали сильно биться.

Генри начал засовывать письма в конверты. Вельва помогала дрожащими пальцами. Их руки соприкоснулись, когда складывали конверты в стопку. Генри неуверенно произнёс:

— Что, если мы отправимся поужинать?

Вельва ответила:

— О, ты думаешь, нам стоит?

— Конечно! Почему нет? Чёрт возьми, я думаю, это будет чудесно!

— Но, предположим, кто узнает?

«Кто», разумеется, означало жену Генри и мужа Вельвы.

— А как они узнают? И вообще — что тут плохого?

«Действительно, ничего страшного», — подумала Вельва.

Многие начальники приглашали своих стенографисток на ужин. Уж это Вельва знала точно. За годы работы она услышала много сплетен в дамских комнатах. Но только не Генри Герцель. Не с такой женой, как миссис Генри Герцель. Но та была в отъезде. На ферме недалеко от Крестона.

А Джон Гибсон, будучи куда менее суровым супругом, нежели миссис Генри, сейчас отрабатывал ночную смену на сталелитейном заводе. Спорить было бы почти невежливо.

Вельва стояла перед маленьким квадратным зеркалом, рядом с вешалкой для верхней одежды, и старательно пудрилась. Робко подкрасила бесцветные губы и надела маленькую шляпку, выглядевшую вполне добродетельно...

— Здесь так уютно и тихо! — Вельва смотрела вниз с маленького балкончика придорожной закусочной, куда они добрались на потрёпанной машине Генри. — Мне нравится, — добавила она через мгновение.

— Мне тоже. — Генри щедро полил кетчупом холодный кусок бледной говядины. — Здесь не так много людей. Думаю, пик будет попозже.

— А эти коровы! Выглядят мило.

Белые коровы с большими чёрными пятнами спокойно паслись на огороженном пастбище справа. Под балконом протекал небольшой ручей. Вельве это показалось чрезвычайно романтичным, несмотря на консервные банки и прочий мусор по берегам.

— Пожалуй, я сниму шляпку, — Вельва с самого начала вынашивала эту идею. Ведь смелее и романтичнее прийти сюда летним вечером без шляпки.

— Конечно, давай! — подбодрил её Генри и намазал булочку небольшим количеством масла.

Она слегка распушила волосы. Невзрачного цвета, с лёгкой проседью. Вельве исполнилось тридцать шесть, но, конечно, Генри этого не знал. Когда она впервые пришла к нему на работу, то сбросила себе четыре года. И это было пять лет назад. Печатая заявление в нотариальную палату, она узнала, что ему сорок три. Чёлка рыжеватых волос падала ему на лоб. Теперь он постоянно носил очки, но в остальном не изменилось с первой их встречи. Высокий и худощавый, немного сутулый из-за постоянного изучения юридических документов.

Они обсудили десерт.

— Пожалуй, я возьму пломбир со свежей клубникой, — решилась Вельва.

— Только не я, — Генри был весьма мужественен. — Яблочный пирог всегда в моде. И сытнее. Как раз в моём вкусе.

Они оба рассмеялись. Вельва знала, что Генри носит пузырёк с пилюлями для улучшения пищеварения. И часто принимает их в офисе после обеда.

С наступлением сумерек подали десерт. Они решили выпить по второй чашке чёрного кофе. Выкурили по сигарете. Генри рассмеялся:

— Совсем забыл! — объявил он. — Мы ещё не выпили. Официант! — мужчина, ссутулившись, подошёл к их столику. — Что у вас с выпивкой?

— Полный порядок.

Вельва немного растерялась:

— Хорошо бы… пива…

— Никакого пива, — быстро возразил Генри. — Виски с содовой, Джордж.

— Какой? — Официант, похоже, был настроен весьма мрачно.

— Эээ, бурбон, пожалуй. Как насчёт тебя, Вельва?

Вельва решилась:

— Мне тоже! — Пиво вдруг показалось совершенно неподходящим.

Бурбон вполне соответствовал ужину — ничего выдающегося. Но задачу свою выполнил — и не крепостью своей. На самом деле он оказался довольно разбавленным. Зато у обоих возникло ощущение восхитительного озорства.

Они сидели на маленьком балкончике и болтали о жизни.

Не о той, что обычно обсуждали в часы досуга в офисе, например, о стоимости лечения маленького Генри у стоматолога; о трудности получения комиссионных и их размере; о проблемах Джона в последнее время при поиске работы; о том, как мало он зарабатывал, когда всё-таки находил её.

Нет, всё было по-другому. Совсем по-другому!

Генри выпускал кольца дыма в полумрак.

— Раньше я думал, что в этом возрасте буду заседать в Конгрессе. В молодости у меня имелись отличные идеи...

— Да тебе там самое место, — согласилась Вельва. — А я была бы твоим секретарём.

— Мы бы переехали в Вашингтон.

Последовала мечтательная пауза. В глубине души Вельва задавалась вопросом, что можно было бы делать с таким мужем, как её Джон, в Вашингтоне. Возможно, в тот момент Генри размышлял, как его Фреда впишется в столичную жизнь.

— Иногда здесь слишком уныло, когда приходится возиться со всякой ерундой.

— Но иногда приваливает довольно много важных дел, особенно с учётом кризиса и всего такого!

— Конечно, когда я учился в колледже — ты знаешь, я пробивался с низов — мы не думали, что когда-нибудь настанут такие времена. Мы все думали, что станем... ну, большими шишками в бизнесе. Сейчас все большие шишки защищают гангстеров. Даже корпорации платят не так, как раньше.

Тусклая лампочка отбрасывала слабый свет. Взгляд Вельвы скользнул за ширму, в темноту ночи за окном. И вдруг оказалось, что уже почти одиннадцать. Это поразительное открытие сделал Генри. Вельва натянула шляпку, пока он расплачивался по счёту.

— Чёрт возьми, мне нужно домой, покормить и выгулять собаку.

— А я — боже мой! — не забрала вещи из дома сегодня утром!

Она также вспомнила, что сегодня вечером, после окончания рабочего дня, не остановилась прикупить Джону что-нибудь на ужин, когда он вернётся домой. Муж всегда ел перед тем, как лечь спать. Что ж, она могла сообразить что-нибудь на скорую руку.

Они поспешили по узкому коридору и спустились по деревянным ступенькам. В главном обеденном зале играла музыка из радиоприёмника. Несколько танцоров уныло кружили на маленьком пятачке блестящего пола.

До города было недалеко.

Генри спросил:

— А не подвезти ли тебя прямо до дверей?

Вельва восхищённо ахнула. В конце концов, приключение казалось незаконным при всей своей безобидности.

— О, не стоит. Высади меня на углу Четырнадцатой улицы.

Она быстро и со знанием дела собрала всё необходимое и накрыла на стол для Джона. Завтра утром она встанет пораньше и сделает покупки, прежде чем отправиться в город. Вечер будет свободен.

Завтра вторник. Они с миссис Либби, живущей снизу, почти всегда ходили в кино по вторникам. Но только не завтра. Утром она скажет миссис Либби, что у неё вечером «встреча в центре города». Будет приятно заявить этакое. Вельва редко когда могла отказать миссис Либби.

Она легла спать в час, как раз перед приходом мужа. Она слышала, как тот ходит по маленькой кухне, шуршит газетой, торопливо просматривая её, ест, раздевается в ванной и, наконец, ложится в постель. Вельва притворилась, что крепко спит. Теперь, когда вечер завершился, всё казалось невероятно романтичным. Ничего не произошло. Генри даже не поцеловал, когда они расстались на углу. Но её всё ещё окутывало розовое сияние, чувство теплоты от осознания, что какой-то другой мужчина, не Джон, желал её. Сегодняшний вечер был только началом. Впереди был завтрашний вечер, и ещё несколько, пока не вернётся жена Генри домой. А потом? Кто может сказать, что будет потом?

Не стоило ложится на самый край кровати. Джон двигался с неуклюжей осторожностью, лишь бы не разбудить её. И почти сразу же погрузился в обычный крепкий сон...

Снова пришло время закрывать офис.

Весь рабочий день отношения между Вельвой и Генри были строго деловыми. Но на Вельве было лучшее платье, вязаное, бирюзово-голубого цвета. Оно смягчало угловатые формы. А ещё она выбрала белое пальто, и надеялась, что дождя не будет.

Генри не стал запирать дверь кабинета в пять часов, но протянул Вельве руку через стол и сказал:

— Ну что, мы всё ещё на свободе?

Он выглядел немного встревоженным и неуверенным в своей смелости, надеясь, что стоит только попросить, и она пойдёт с ним. Вельва почувствовала, что краснеет сильнее, чем позволяли румяна, нанесённые в дамской комнате заранее, ещё до пяти часов. Она улыбнулась, как ей показалось, лукаво, и молча кивнула.

— Давай отправимся туда же, хорошо? — предложил Генри. — Мне там понравилось.

— Мне тоже.

Второй вечер был почти таким же. Разве что Генри сообщил, что договорился с соседкой покормить собаку, а Вельва сказала, что ей тоже некуда спешить.

На этот раз они выпили по два коктейля с содовой, один — перед едой, другой — за сигаретами. Генри остановил машину на полпути к городу, заключил её в объятия и поцеловал. Несколько раз. Она почувствовала его тело сквозь тонкое платье. Ощутила, как он задышал быстрее. Это вызвало у неё тёплое, восхитительное, испуганное сердцебиение. Вскоре Генри сказал:

— Боже мой! Ты та ещё девчонка, Вельва!

Его голос стал хриплым. Он решительно отстранился. Дальше ехали молча. Генри высадил её, как и прошлой ночью, за углом многоквартирного дома, где жили Вельва с Джоном.

Прошёл и третий вечер, и четвёртый. Они не сильно отличались друг от друга. Генри и Вельва всё никак не могли полностью преодолеть барьеры, отделявшие от зелёных пастбищ наслаждения, куда они стремились. Но сегодня, на пятый вечер, Вельва с роковой уверенностью почувствовала, что всё будет по-другому. Сегодня вечером!

Весь день у неё сияли глаза и было тепло на душе. Она решилась купить ещё одно платье, лимонно-жёлтое, из трикотажного шёлка. Платье было выставлено в витрине магазина, куда она регулярно забегала по пути на обед. Она купит его сегодня днём и ещё шляпку, если будет время.

Она выкроила подходящее время и надела лимонно-жёлтое платье и белую шляпку с жёлтой лентой в горошек прямо в магазине. Глаза Генри заблестели, когда он посмотрел на неё по возвращении в офис.

— Ты выглядишь очень стильно, — игриво подмигнул он.

— Я давно собиралась купить что-то новенькое.

Вельва покраснела. На секунду они встретились взглядами, затем оба отвели глаза. Но в этот момент между ними промелькнуло понимание. Сегодня вечером!

Было половина пятого. Дела на сегодня были завершены. Генри более или менее навёл прибрался на своём столе. Вельва спустилась в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Ей потребовалось немало времени, ибо она крутилась перед маленьким квадратным зеркалом над раковиной, чтобы как можно лучше рассмотреть новое платье. Возможно, она немного сомневалась, стоит ли возвращаться в офис, пока не пришло время уходить. Вельва подумала, что жёлтый цвет ей очень идёт. Очень оживляет лицо. Кто бы мог подумать, что ей тридцать шесть?

Когда она шла по коридору, из кабинета послышались голоса. Клиенты — в такой час! Вельва почувствовала себя оскорблённой. Клиент? Нет, миссис Генри Герцель! Это её грубоватый голос…

— Ну, детям там, на ферме, не понравилось. Там ни кино, ни чего-то навроде. Иду во вторник похоронили. Генри-младший слишком увлёкся всем этаким. Вот я и решила вернуться. Дети сейчас в аптеке внизу, лопают мороженое с содовой.

Начальник Вельвы кивнул и сказал:

— Понятно. Полагаю, городским детям довольно утомительно находиться на ферме. И вы вернулись домой.

Лицо Вельвы стало холодным и жёстким. Да и всё тело, пожалуй, кроме внезапно занывших коленей. Она замерла в дверях.

Миссис Герцель заметила её:

— О, добрый вечер, миссис Гибсон. Как поживаете? Боже, вы так нарядились! — Она окинула костюм Вельвы слишком насыщенным взглядом. — Вы выглядите очень мило, — решила она.

Напряжённые губы Вельвы растянулись в странной улыбке. Она пробормотала:

— Спасибо, миссис Герцель. Вы хорошо провели время за городом?

И подумала, что вопрос не слишком вежлив, учитывая похороны. Но миссис Герцель не пришлось отвечать. Телефон пронзительно зазвонил. Генри снял трубку:

— Это вас, миссис Гибсон, — сказал он вежливо и протянул трубку Вельве. Затем шагнул в сторону и потянулся за шляпой.

Вельва прислушалась. Её муж Джон. Он пробормотал, что на сталелитейном заводе его отправляют без содержания. На месяц. Он будет бездельничать целый месяц. Вельва сказала:

— О, хорошо... — И спросила: — Ты где сейчас?

Джон звонил из бильярдной в центре города. Он хотел встретиться с ней, а потом вместе отправиться домой.

Она сказала:

— Ага-ага. Встретимся на Седьмой.

Дала отбой и положила трубку на аппарат.

Генри Герцель и его жена стояли у входной двери. Вельва взяла сумочку и присоединилась к ним. Замок щёлкнул, и все трое направились к лифту. Женщины заговорили о погоде, ожидая, пока лифт поднимется на их этаж...