Как исчезли драконы

А вот и мой рассказ, не отличившийся на конкурсе в Имхонете, о котором я рассказал чуть ниже. Несколько человек вроде бы рассказ и похвалили, но продвинуться выше это ему не помогло. Впрочем, некоторые, выставляя «двойку», вроде как оправдывались, дескать, рассказ не фантастический. Интересные дела – реалистический, что ли?

Ркух провёл чудесный день. Утром он нашёл забавную ящерку и играл с ней, пока не надоело. Потом подсматривал из кустов, как купаются женщины из соседнего племени Больших Волосатиков, и остаток дня под одобрительный рогот делился впечатлениями с приятелями. Но день закончился, и он направлялся домой, ощущая, как с каждым шагом безмятежность и веселье уступают место раздумьям и тревоге. Услышав за спиной пыхтение, он оглянулся и увидел здоровяка Ррыха, который тащил изрядных размеров кабанчика. Ркух замедлил шаг.
Любой мужчина племени в эпоху матриархата должен был представить к вечеру либо Добычу, либо Объяснение. Тут уж каждый выбирал сам, с чем ему легче справиться. Ркух нагнулся, собравшись упасть на колени и зарыться ногтями в землю, но вдруг резко выпрямился и с размаху треснул себя по лбу. Его супруга Ргах отличалась крайней подозрительностью. Любое Объяснение, даже самое замечательное, с Убедительными Доказательствами, она принимала не дольше двух месяцев. Редко когда трёх. Потом начиналось похмыкивание, последовательно переходящее в «Что-то мне это не нравится» и «Мне это совсем не нравится». О том, что следовало потом, и как это было больно, Ркух старался не вспоминать. А поскольку реакция супруги на его рассказ о том, как он провалился в глубокую-глубокую яму и с большим-большим трудом к вечеру выбрался из неё, явно переходила в заключительную фазу, надо было придумывать что-то другое. Ркух поглядел на костёр, который постоянно горел возле пещерного городка, вспомнил ящерку, с которой сегодня играл, и новое Объяснение начало складываться у него в голове.
— Эй, Рдых, – окликнул он соседа, — принеси мне головешку от костра.
— А зачем тебе?
— Потом расскажу.
Выполнив все необходимые приготовления и вооружившись свежими, с пылу, с жару Убедительными Доказательствами, Ркух решительно шагнул в пещеру.
— Сегодня я охотился на кабана, и я таки добыл кабана, — начал он свой рассказ.
— Большого? — перебила нетерпеливая Ргах.
— Нет, не очень, — не стал завираться Ркух.
— Ну и где он?
— У меня его отобрал дракон.
— Что ещё за дракон?
— Огромный зверь с чешуёй вместо меха, огромными лапами с когтями и, главное, у него из пасти шёл огонь. Вот, гляди, — и неустрашимый охотник и добытчик продемонстрировал супруге подпаленную бороду.
— А ты сегодня не падал в яму? — вдруг поинтересовалась Ргах.
— Какая яма, какая яма, на, смотри, — возопил Ркух, тыча ей под нос чистые в пределах нормы ногти и пытаясь проделать то же самое с коленками. — Это дракон был.
— Да поняла я, — отмахнулась Ргах, с неохотой расставаясь с заготовленным «Мне это совсем-совсем…». — Надо будет завтра пойти по следам.
— Зачем это?
— Найти. Забрать. Съесть. Кабанчика. Или самого, этого. – Мысль хозяйки очага продвигалась медленно, но верно в заданном направлении.
— А я тебе что, не сказал? Он же улетел. У него ж крылья были.
На следующий день с драконом выпало сражаться Ркуху вместе со Рдахом, постепенно в битву не на жизнь, а на смерть стали втягиваться и другие мужчины племени. Даже здоровяк Ррых не удержался и явился на мужчишник со своим очередным добытым кабаном. И едва не спалил всю компанию, вернувшись домой с остатками ужина.
— Вот всё, что удалось отбить от дракона — пробубнил он, помахивая свиным рылом.
— А чем это от тебя несёт, и чем это ты так брюхо своё набил? – Супруга Ррыха не уступала в подозрительности пресловутой Ргах. Челюсть у Ррыха отвисла, и быть бы беде, когда б не Ркух, решивший помочь добраться до родной пещеры незадачливому трудяге, перебравшему с непривычки осиновой настойки.
— Да вот он и тогда так пасть разинул, а дракон ему туда как полыхнёт! Мы уж заливали, заливали, еле затушили.
— Чем заливали-то?
— Да уж что было, то и лили, — не стал вдаваться в подробности Ркух и поспешно ретировался.
Вскоре очень кстати выяснилось, что синяки, ссадины и рваные шкуры, неизбежное следствие игры в Ногакамень, очень хорошо списываются на злобную бестию. И когда умника Трриха, взявшегося судить игру с Волосатиками и не назначившего верный штрафной, поделом забили дубинами, хоронили его как Первую жертву Великой битвы людей с драконами. А у женской половины пещерного городка появился повод посудачить и похвастаться друг перед дружкой.
— А мой вчерась дрался с драконом с двумя хвостами.
— Да ну?
— Ха, а мой намедни гонял дракона с двумя головами.
— Ух ты.
— А мой вчера выслеживал такого дракона! Сам зелёненький, морда красненькая, лапы синенькие, хвостище вообще перламутровый, а крылья, крылья золотом сияли.
— Ой, красота какая.
Так оно и шло себе. Пока матриархат не кончился. Тут надобность в драконах и отпала. Пришёл мужчина домой:
— А где был, а чего принёс?
— Цыть, дура!
И весь разговор. Ну, там для верности можно было ещё в глаз дать. Патриархат, да…

— Папа, а откуда ты про всё это знаешь?
— В смысле про драконов? Или про матриархат? Видишь ли, сынок…
Звооонооок.
— Ах, чёрт, заговорились. Пылесос включай! Скорее!
— Папка, ты ж пепельницу, пепельницу убери!
— Иду, милая, иду.