Глава вторая «Алисы в Стране чудес» в иллюстрациях Алфеевского, Чижикова и Калиновского.
Название Второй главы в разных переводах рассматриваемых изданий. Оленич-Гнененко (1958): «Глава II. Озеро слёз»; Заходер (1970): «Глава вторая, в которой Алиса купается в слезах»; Орёл (1988): «Глава вторая. Море слёз». Красивое начертание Калиновского имеется только к заходеровскому названию.
Алфеевский как иллюстратор классической школы стремится отразить в немногочисленных картинках (всего по две на главу) узловые точки сюжета. Алиса, наевшись в конце прошлой главы альтернативных пирожков, в начале этой главы страдает гигантизмом. Есть такая картинка. А в конце главы (что перекликается с её названием) Алиса, наплакав целый водоём, уменьшается и плывёт в нём вместе с мышью и другими зверюшками. И такая картинка есть.
Все забавные разговоры и каламбуры, понятно, отражения не находят. Но достаточно того, что по двум рисункам можно восстановить линию сюжета — в этом смысл концепции повествовательной иллюстрации. Алфеевский хорошо владеет этой концепцией.
Журнальные (1970 г.) иллюстрации Чижикова уместились на одном развороте.
Вот они крупным планом в цвете (2012 г.).
Одна сюжетная иллюстрация: громадная Алиса вновь заметила Белого Кролика.
И две иллюстрации к примечаниям/комментариям Заходера (переводчика).
Тут я заметил, что Калиновский в своей первой сюите иллюстрировал те же сцены из Второй главы, что и Чижиков. Интересное совпадение (скорее случайное — художники принадлежали к разным кругам и вряд ли стали бы играть друг с другом). Параллели лучше проводить по чёрно-белым вариантам сюит.
1) Алиса и Кролик. У Чижикова сцена близка к тексту: Алиса окликает Кролика, а тот «подскочил как ужаленный». У Калиновского в точном соответствии с текстом акцент сделан на новом имидже Кролика: «Разодетый в пух и прах, в одной лапке он вдобавок держал большущий веер, в другой — пару лайковых бальных перчаток». А вот Алиса обычного роста (даже меньше Кролика) и совсем не рыдающая, а скучающая. Обманулся читатель в ожиданиях — не только переводчик, но и художник вправе выдавать собственные парадоксы.
2) Алиса читает детские стишки, безбожно перевирая содержание. Это, как известно, поле битвы переводчиков: переводить пародию Кэрролла на всеми забытые английские первоисточники или пародировать русские хрестоматийные стишки. Оленич-Гнененко (1958) и Орёл (1988) избрали первый путь (что-то про крокодила), а Заходер (1970) — второй. Но у Заходера первоисточник настолько хрестоматийный, что в современные хрестоматии уже не входил. Пришлось давать пояснения — стишок «Дети, в школу собирайтесь». И вот оба художника это пояснение иллюстрируют одинаково: текст первоисточника, а картинка к пародии. Второй слой пародийного эффекта.
3) Третья иллюстрация у обоих к примечанию Заходера: Вильгельм Завоеватель высаживается на брегах Альбиона, а с ним мышь. Но здесь совпадение замысла художников было неизбежно: Заходер прямо упоминает иллюстрацию («смотри на рисунок»).
При этом текст примечания/комментария Заходера разный в журнальном варианте для Чижикова и в книжном варианте для Калиновского. Заходер приспосабливал свой текст к рисунку. В тогдашнем советском законодательстве уже был прямой запрет снабжать произведение иллюстрациями без согласия автора (ст. 480 ГК РСФСР 1964 г.). И вот Заходер (переводчик — автор перевода) отслеживал иллюстрации к своему тексту, одобрял их. А так-то немудрено, что у автора текста, если с ним согласовываются иллюстрации, может возникнуть убеждение, что он является и автором рисунков.
Отдельно посмотрим цветные рисунки Калиновского (1988 г.).
1) Неожиданно в этой поздней сюите Калиновский в первом рисунке воспроизвёл давний ракурс Чижикова: длинноногая Алиса и затравленный кролик. Тут по содержанию совпадение полное — Калиновский ушёл от парадоксальных решений. На этот раз сравним в цвете:
2) Кролик в панике удрал, а громадная Алиса обмахивается его брошенным веером. Будущее её невнятно, хотя на рисунке она (как и впервой сюите) спокойна.
3) Мультипликация уменьшающейся Алисы на целый разворот. У художника — лёгкость, освобождение от тесных рамок собственных концепций.
4) И вот самый конец. Плаванье Алисы с мышью Калиновский рисовать не стал — всё-таки со времён Тенниела (первого иллюстратора) сцена затёртая. Для Алфеевского годится, а для Калиновского — ни-ни. Да ведь и несоответствие получается: у Алисы с мышью во время заплыва та-а-акие разговоры ведутся, а на картинке просто торчат из воды две головы. В общем, Калиновский рисует вереницу забавных зверушек, выходящих на берег и стремящихся в следующую главу.
В правом верхнем углу разворота — зад какого-то зверька. Если перевернуть страницу, на следующем развороте будет продолжение — увидим мордочку. Но это уже следующая глава. Помимо посыла «продолжение следует», в этой книге нельзя исключить отзвуки игры Калиновского с пространством: был зверёк на финише в конце листа, проскочил сквозь страницу, а оказался опять на старте в начале разворота.
