10. Итак, статья “Wszystkie nasze śmierci/Все наши смерти” Оли Савы/Ola Sawa (на самом деле автора статьи зовут Оля Сальва/Ola Salwa. W.) – о катастрофическом (или посткатастрофическом) мировом кино (стр. 38—39).
Гибель в пламени атомной войны, вторжение враждебно настроенных инопланетян, столкновения с небесными телами, смертоносные вирусы, внезапная смена климата. Человечество в кинофильмах выглядит намного более жизнеспособным, чем, например, кот – вместо нищенских семи жизней у него их бесконечно много.
Все началось в ранних пятидесятых годах прошлого века. Гонка вооружений, железный занавес, страх перед неожиданной атакой со стороны враждебного государства. Эти мотивы, присутствовавшие в коллективном сознании американского общества, проникали в кино, потому что на человеческом страхе можно ведь немало заработать. Люди хотели знать, что их может ждать впереди, пусть даже это конец света.
Первой кинолентой, поднявшей тему гибели в атомной войне, был фильм “Пятеро” Арча Оболера (“Five”, Arch Oboler, 1951). После ядерной бомбардировки выжили лишь пятеро: беременная женщина, неонацист, чернокожий безработный, альпинист и банковский служащий. Они сражаются со своими эмоциями и этикетами, привитыми им несуществующим уже миром.
Классическим примером поджанра «Атомная катастрофа» является снятый по мотивам одноименной книги Нэвила Шюта фильм «На <последнем> берегу» Крамера (“On the Beach”, S. Kramer, 1959).
Разразилась III Мировая война. Обе стороны применили ядерное оружие. На южном полушарии жизнь полностью уничтожена. Выжили лишь обитатели Австралии и те люди, которые были на борту подводной лодки. Однако принципы действия поражающих факторов атомной бомбы неумолимы – те люди, которых не уничтожил ядерный взрыв, умрут от воздействия радиоактивной пыли. Австралийское правительство раздает яд тем, кто хочет избежать мучений, вызванных лучевой болезнью. Команда подводного корабля жаждет любой ценой отыскать уцелевших, не допуская мысли о том, что это уже конец. Эти и многие другие фильмы были проекцией страхов американцев. Они отвечали на вопрос: «Что было бы, если…», хотя, по правде говоря, проблема атомной войны в 50-х годах ХХ века клонилась скорее к практике, чем к теории. Что характерно, в кино эпохи холодной войны Землю уничтожал человек – то есть это мы в конце концов были ответственными за свою судьбу.
Когда дежурный враг Соединенных Штатов – Советский Союз – перестал существовать, кинематографисты начали искать угрозу в другом месте. Вдобавок они изменили ситуацию человека, вынужденного бороться за свое выживание. Ибо если в большинстве фильмов 50-х и 60-х годов прошлого века гибель Земли представлялась свершившимся фактом, в более поздние времена апокалипсису еще лишь предстояло свершиться. Опасность исходила извне и была совершенно независимой от человеческих деяний. Над Землей нависали космические корабли инопланетных пришельцев. Развитие индустрии спецэффектов позволяло представить воочию это зрелище. С экранов исчезли замки-молнии и резиновые костюмы внеземных существ. Фильмы перестали служить отражением страха перед гибелью и превратились в полигоны по развитию новейших достижений кинотехники. Примером является «День Независимости» Роланда Эммериха (“Independence Day”, R. Emmerich, 1996), в котором можно увидеть, как за несколько секунд с поверхности земли сметаются небоскребы, Пентагон и Эйфелева башня.
Вторжение иноземных существ не воздействовало так же сильно на общественное сознание, как видение гибели в атомной войне. Поэтому очень скоро оно стало темой комедий, безжалостно вышучивавших космическое нападение на Голубую планету, таких как «Марсиане атакуют!» (“Mars Attacks!”, T. Burton, 1996),
«Люди в черном» (“Men in Black”, B. Sonnenfeld, 1997)
или «Эволюция» (“Evolution”, I. Reitman, 2001).
Катастрофа, вызывающая смех, это уже не катастрофа.
Нужно было браться за что-то иное. Сценаристы решили, что угроза должна также исходить из космоса, быть трудной для преодоления и появляться внезапно и по воле случая.
Их выбор пал на комету. В «Столкновении с бездной» Мими Ледер (“Deep Impact”, M. Leder, 1998) это небесное тело похоже на то, которое погубило динозавров.
В «Армагеддоне» Майкла Бэя (“Armageddon”, M. Bay, 1998) Земле угрожает падение астероида, в два раза превышающего размерами Польшу.
По правде говоря, комета и астероид – это не одно и то же, но даты премьеры обеих фильмов (май и июль 1998) и сюжеты были очень похожими. Хотя детали и герои отличаются, главная идея одна и та же. Американское правительство посылает в космос группу специалистов, которые должны заложить и взорвать на комете/астероиде мощную бомбу. Люди рассчитывают, разумеется, на то, что скала разорвется на мелкие части и вместо того, чтобы уничтожить на Земле жизнь, доставит им развлечение в виде фейерверков. Что интересно, бомба имеет ядерный заряд. В ранних катастрофических фильмах такой заряд служил для уничтожения жизни, теперь он ее спасает.
Мотив небесного тела, появляющегося в космическом пространстве ниоткуда, ярок и выразителен. С угрозой такого рода – надвигающейся извне, неожиданной, намного труднее справиться – даже с помощью новейших технологий. Законы физики не подлежат изменению.
После просмотра этих двух фильмов и множества их телевизионных мутаций зрители освоились, однако, и с этой опасностью. Поэтому сценаристы взялись за эксплуатацию нового варианта – угрозы, совершенно не зависимой от человека и исходящей буквально из земных глубин. В фильме Йона Амела (“The Core”, J. Amiel, 2003) как раз титульное «Земное ядро» может стать причиной гибели.
Согласно сюжету, сердцевина Земли вдруг прекращает выработку электромагнитного поля. Спустя три месяца солнечная радиация выжжет земную поверхность, лишенную естественной защиты. Единственная возможность спастись – проложить туннель к ядру и разместить в нем ядерные (снова!) заряды. Катастрофа – в физическом смысле – приближается к человеку.
В соответствии с этой тенденцией появился прошлогодний лидер проката – фильм «Послезавтра» Роланда Эммериха (“The Day After Tommorow”, R. Emmerich, 2004), где речь идет о борьбе со стихией и поднимается проблема, о которой уже многие годы трубят экологи – климатическое потепление.
Простые решения зачастую оказываются наилучшими. Режиссер «Дня Независимости» заменил пришельцев из космоса североатлантическим течением. Он использовал новейшие достижения компьютерных технологии и одержал победу – заработал более трехсот миллионов долларов. Хотя вряд ли привлек внимание зрителей к проблемам экологии.
Ну и что из того, что современные фильмы катастроф усматривают угрозу в природе, а человек мужественно борется за выживание, если привлекательность формы оказывает негативное воздействие на их содержание. Это тем более странный феномен, что сценаристы, сценографы, актеры и создатели спецэффектов работают независимо друг от друга, а мы тем временем получаем штампованные диалоги, схематические сюжетные повороты и заурядных героев. Нынешний катастрофический фильм немного похож на гамбургер из американской ресторанной сети. Выглядит и пахнет аппетитно, однако на вкус похож на бумагу.
Несмотря на это люди по-прежнему охотно смотрят апокалиптические концы света и аплодируют, когда Америка в очередной раз спасает мир от гибели. А производители фильмов потирают руки и прикидывают, чем нас уничтожить в следующем сезоне.