Луи Жаколио «Нравы и женщины Востока. Путешествие в страну баядерок» (часть седьмая)

(от переводчика: приношу свои извинения за вынужденный перерыв — увеличение семьи, смена работы и связанные с этим мелкие текущие вопросы)

Местные женщины, как правило, очень красивы несмотря на загорелый цвет лица. Живые и внимательные, они украшают свои волосы со вкусом и носят одежду, которая полностью открывает их тело, демонстрируя всю его красоту, а конкретнее — обычную набедренную повязку из шелка или хлопка в зависимости от состояния последней. И ничего более.

Следует отметить, что женщины из каст родиев и париев, которых отвергает местное население и которых можно увидеть в портах продающих свои прелести морякам всех народов, являются единственными, кто прикрывают свою грудь, используя своего рода камзол без рукавов, который является атрибутом местных проституток.

Вот забавная история по этому поводу.

Лорд Торрингтон, преемник сэра Колина Кэмпбелла, только-только был назначен губернатором Цейлона. Через несколько дней после прибытия в Коломбо он совершил поездку во внутренние регионы острова с тремя или четырьмя из тех сентиментальных и мечтательных дам с навороченными прическами, которые помимо этого наряжены в желтые шляпы и платья с яркими зелеными и розовыми зонтиками в руках. Англия ежегодно выбрасывает на континент множество коробок с ножами из Бирмингема и иголками из Шеффилда.

Прибыв в деревню, процессия была встречена двадцатью молодыми девушками, которые пришли, чтобы предложить им фрукты и кокосы для прохлаждения. Увидев очаровательных сингалок, которые предстали перед ними с обнаженной грудью, распущенными волосами и ниспадающими на бедра шелковистыми и ароматными локонами, скромные девы туманного Альбиона поспешили скрыть свои лица столь забавным образом, что стали похожи на вспуганых маленьких птичек, щебечущих в финиковых деревьях.

Какая невероятная реакция! Мы не будем ходить вокруг да около, а просто скажем, что попранная мораль этих трех или четырех дам была столь сильно ущемлена, что по возвращении назад те, кто всегда носят свои маленькие бутылки бренди на поясках и без смущения держат в своем альбоме репродукции Аполлона Бельведерского или Геркулеса, держащих в руках всего лишь виноградную лозу, потребовали изменить обычаи местного населения. В результате очередной невежественный англиканский священник издал указ, чтобы все женщины без различия касты или религии отныне и впредь прикрывали свои груди и плечи.

Едва ли этот указ был благосклонно воспринят местным губернатором несмотря на комментарии последнего, ибо он знал эту страну гораздо лучше других и ему точно было известно, что невероятный шок потрясет всех этих бедных людей, которые безропотно платят налоги лишь затем, чтобы белые оставили их в покое. С другой стороны, они предпочтут скорее умереть, чем отказаться от своих древних обычаев.

Итак, одним росчерком пера все женщины Цейлона попали в разряд париев и портовых девок удовольствия.

Со всех сторон острова в правительство посыпались петиции. Женщины настраивали своих мужей и братьев, отказывались платить налоги и ничего не собирались менять в своем костюме. Первая из них, которая вышла бы в таком виде на улицу, была бы немедленно изгнана из своей семьи и касты.

Пришлось уступить столь негодующей реакции, и к великому сожалению высокоморальных дам и недалекого пастора, которые вызвали всю эту шумиху, приказ был отменен.

Некоторые полагают, что французские бюрократы с известной всем настойчивостью справились бы с подобным сопротивлением со стороны местного населения. Однако те, кто хорошо знает эту страну, понимают, что намного труднее склонить индусов к нашим манерам и цивилизации, чем просто радоваться солнцу и пытаться акклиматизировать их фрукты и растения для наших холодных и туманных земель.

Высшие классы, которые англичане используют для более легкого управления массами, приобрели определенный внешний лоск, который может броситься в лицо поверхностному наблюдателю. По сути, они лишь отбросили свои пороки путем контактов с европейцами, но зато приобрели другие, о которых доселе не имели ни малейшего представления.

Человек не будет считать себя сингальцем, пусть даже высокопоставленным чиновником, если откажется от собственных кастовых предрассудков. Даже сами англичане решили в личных интересах оставить в покое все эти разногласия, которые делают восстания местного населения наиболее трудно подавляемыми, и тщательно следовали и подчинялись всем требованиям, которые выдвигали им местные жители.

Любопытно, что во время браминского завоевания сингальцы были разделены всего на четыре касты: правители (кшхатрии), священники (брамины), торговцы (вайшьи) и простые слуги и рабочие (шудры). Это те же самые подразделения, которые существуют на полуострове Индостан, и я отправляю вас к будущему собственному произведению, которое будет посвящено тщательному изучению этой теократической системы, созданной для увековечения власти священников и которая в Индия играет гораздо более важную роль, чем на Цейлоне.

На этом острове религиозная революция, которой руководил Будда, вскоре свергла касты как политическую власть, дозволив им выжить лишь в вопросах частной жизни.

Сегодня этих четырех изначальных каст более не существует. Они были поделены на множество других, представляющих различные профессии и специальности, которыми занимается народ, а вопросу нравственности, этому непреодолимому барьеру, уделяется намного большее значение, чем любому юридическому закону.

Подсчитать все касты крайне сложно. Вот лишь некоторые из них, взятые в сферы вайсиа и судиа. Что касается двух прочих каст царей и священников, то, хотя высшие классы Цейлона и утверждают, что принадлежат к ним под именем раджавансе и брахманавансе, они содержат в себе крайне разнородные элементы и не сохранили в себе чистоты прочих индусских каст.

Веллал — крестьяне, лесники и садоводы

Нильмаархейя — пастухи, погонщики слонов и дрессировщики

Ачари — кузнецы, плотники, скульпторы, строители

Хаунаули — портные, вышивальщики платков, производители сбруи для лошадей и слонов

Шанар — производители ферментированных ликеров, добываемых из пальмовых и кокосовых листьев

Каравес — рыбаки, строители лодок, ловцы перламутра и жемчуга

Хелла-бадды — гончары

Амбатия — парикмахеры

Хаумис — укротители диких слонов

Рада-баддес — прачки

Халеис — сборщики корицы

Хакуру — производители тростникового и пальмового сахара

Хауну-баддес — производители извести

Паунайо — Жнецы, косильщики, вязатели хвороста, конюхи

Тота-веда — охотники на тигров, пантер и других животных

Падуас — литейщики, промышленники

Баррауа-даддес — ткачи, танцоры, музыканты, производители там-тамов и других инструментов

Оли — носители статуй плохих джиннов на праздниках или шествиях

Бохис — носители паланкинов, курьеры раджей.

Ганди — корзинщики

Пандаронс — нищие

Пали — прачки низкого класса.

Радая — выводители пятен

Киннера-баддес — производители канатов и ковров

Гаттарус — преступники или родственники преступников, стоящие вне закона

Яка-кару — мародеры, которые поклоняются дьяволу

Марракала — мусульмане с арабского побережья, все рыбаки и ловцы жемчуга

Уатса — иностранцы, полукровки и китайцы или люди желтой расы

Пария или родиа — не принадлежат ни к одной касте, не имеют других средств существования, кроме мародерства, пожирают трупы мертвых животных и презираются во всех домах как нечистые существа

Следует отметить, что христианские миссионеры одновременно и говорят: «Пусть ко мне приходят страдающие, бедные и слабые», и выражают согласие с подобными предубеждениями и проявляют не меньшее рвение и щепетильность, когда дело доходит до изгнания из храма бедного пария, этого козла отпущения Востока.

Парии по большей части предоставлены сами себе. «Если мы не будем запрещать изгнание их из наших церквей, говорят священники, — то мы изгоним все другие касты, которые никогда не согласятся укрыться под одной крышей с ними.» Таким образом здесь мы наблюдаем то, что присуще евангельской морали. В древности было сказано, причем высказывание действительно старо как мир: «Между двумя недостатками или двумя грехами мы не должны выбирать ничего.» А затем пришел Эскобар, который сказал: «Между двумя грехами лучше выбрать меньшее, чем большее.»

Так родилось совершенно новое отношение к реальности и исчез выбор золотой середины.

Из всех вышеперечисленных каст только три с особым спокойствием относятся к неоднородным связям и примесям, даже если дело касается других каст. Речь идет о касте богисов или носителей паланкинов, касте чалеи или сборщиков корицы и касте ачари или кузнецов, скульпторов и строителей. По этой причине они обладают репутацией, которая ставит их намного выше прочих каст.

В ходе этого путешествия у нас будет возможность познакомиться с жителями многих деревень, принадлежащих к различным кастам. Мы увидим, как они живут, женятся и занимаются различными профессиями. Таким образом изучение нравов будет происходить как бы само по себе... Я полагаю, что намного интереснее провести читателя по Индии через набор фактов и забавных историй дабы он смог путешествовать с нами пешком, в повозке с волами, на спине слона, помочь ему посетить свадьбы, поучаствовать в религиозных церемониях, о которых он не имеет ни малейшего представления и познакомить его с повседневной жизнью индуса — чем предоставить ему результат моего личного опыта в безликих историях, исследованиях и описаниях переходов и особенностей окружающей жизни.

Итак, близился конец моего пребывания в Калтне, и мои добрые хозяева, верные своим обещаниям, готовились сопровождать меня. Повозки, которые должны были следовать за нами, уже готовы были отправиться в путь. Танапасари, кузнец плантации, с утра до ночи ковал запасные детали с помощью Амуду, который выполнял для него различные повседневные дела. Атлетическая сила негра сильно поражала местных жителей. Амуду мог часами работать самым тяжелым молотом кузнеца, и при этом на его коже не выступало ни капли пота.

Было совершенно очевидно, что он действительно родился посреди песков Нубии. Он был уникален, этот молодец, и как не простить его единственный грех, состоящий в крайней слабости в отношении алкоголя! Не следует думать, что это я заставил Амуду помогать кузнецу. Нет, он сам подружился с Танапасари и предложил ему свои услуги, таким образом избавив кузнеца от самой тяжелой части его работы.

Оставшиеся работники были заняты изготовлением повозок, созданием разборных палаток на случай, если нам придется разбить лагерь в горных лесах, где деревни крайне редки, а убежища или бунгало находятся крайне далеко друг от друга. Часть слуг заготовляли вино, сахар, ликер и кофе. У веранды полдюжины портных под руководством миссис Дюфо изготовляли шторы для гауды, в которой нам предстояло жить на спине слона Нирджара.

Гауда — это маленькая комната с окнами и дверями, в которой женщины и дети защищены от опасности нападения как мародеров, так и диких животных. Главное, что вам нужно для гауды — это надежный слон, благородное животное, которое считается в доме больше другом, чем слугой, и которое никогда не предаст вас.

Однажды один друг спросил меня, что было самым любопытным и наиболее интересным в моих путешествиях. «Слон», — ответил я.

— Ну как же! — воскликнул мой собеседник. — Слон! Да от них и так прохода нет.

И с этим насмешливым акцентом, свойственным всем парижанам, добавил:

— Я только что встретил парочку на бульваре. Держу пари, что они шли в цирк.

Нет, друзья мои, это совершенно не тот самый слон... Бедный зверь, которого везут в кузове машины и которого показывают на ярмарках обязательно в сопровождении тигров, львов и шакалов, это вовсе не слон. Посмотрите на его грустный и понурый взгляд, когда слуга приносит ему обед, достает бутылку или машет кнутом. В этот миг слон думает о больших лесах, окружающих бесконечные озера, где в детстве он видел далекие горизонты, граничащие с океаном или голубоватыми горами, об обширных равнинах, на которых зеленая трава поднималась до его рта и склонялась до земли, когда он проходил по ней, о ветре в теплые и ароматные вечера, которые вдыхали жизнь в сочные фрукты, которые он ел, и качал деревья — словом обо всем том, что он когда-то любил и что он никогда больше не увидит.

Но вот в один из дней с ним произошло то, чего он совсем не ожидал. Его хозяин, которого он безумно любил, продал его, наказав следовать за таинственным незнакомцем. Слон послушно последовал за ним, не веря, что его обманули — ведь никакая человеческая сила не сможет заставить его сделать что-либо противное его душе. Слон поднялся на корабль, а затем стал рабом, слугой и источником существования для того, кто его забрал. Со всей своей преданностью и добротой он войдет в новую семью, будет радовать публику и не будет держать зла на того, кто кормит его свежими фруктами.

Однако вечером, когда он останется один в своей клетке, слон бьется головой о железные прутья в надежде вернуть себе свободу. Несчастный колосс будет плакать, думая о побережье Коромандела и острове Манаар, возле которого он плавал в юности. Он будет плакать, потому что скоро умрет от истощения и болезней, сраженный климатом, в котором не может существовать, в то время как в больших лесах на Цейлоне и в джунглях Индостана его дед даже в двести лет все еще полон сил и пышет здоровьем.

Вы, кто способствует этой агонии, которая длится от десяти до пятнадцати лет, когда-нибудь задумывались, что этот умный гигант, который думает, помнит, любит и сожалеет, должен вынести столько страданий, чтобы потом умереть?

Да будет вам известно, что слон живет три века в своей родной стране, что природа дала ему здоровье равное его силе и размеру, а также разум, который стоит на втором месте после человеческого? Можно ли сомневаться в том, что погубить эту мощную машину возможно всего за несколько лет через моральную боль и физические пытки?

И вот он, друг и верный слуга, умрет в один прекрасный день, даже и не думая отомстить за себя.

Нет, это не слон, этот бедный зверь, который борется с памятью и смертью.

Придите сюда, на берега озера Канделле или в тенистые долины пика Адама, если хотите увидеть слона во всей его силе и величии.

Просто потрясающе видеть, как на Цейлоне это животное превосходно приспосабливается ко всем требованиям, ко всем указаниям своего хозяина, становясь поочередно носильщиком, дровосеком, посыльным, жнецом и заготовителем вязанок из хвороста. Он подчиняется одному знаку, слову или жесту и без тени сомнения прилежно выполняет поставленную задачу при условии, что получает правильные указания.

Древние сингальцы брали слонов на войну, к которой те явно имели удивительные способности. История этой страны полна битв, в которых слоны играли основную роль и покрыли себя славой, калеча друг друга, но не отступая. Португальцы, которые первыми основали торговый форпост на острове, были при всех попытках захвата территории каждый раз на голову разбиты армиями слонов, которые шли на них, не задумываясь о разрушительной мощи оружия пришельцев.

Когда какое-либо из этих животных отличалось беспримерной храбростью, его награждали золотом и серебром, а если его убивали, то устраивались пышные похороны и тело сжигалось на костре.

По словам местных историков, боевые слоны были завербованы в роты и армии вождями, чьи знаки отличия они прекрасно знали и которым слепо подчинялись.

Тем, кого это утверждение заставит недоверчиво улыбнуться, напомню, что римляне потерпели поражение при Таскуле и Гераклее от Пирра, царя Эпира, и что последний был обязан своими победами исключительно слонам, которые были специально обучены для ведения боя и которые в каждом из этих сражений стояли во главе армии, разгромив солдат Сципиона.

В сегодняшней мирной жизни слон выполняет свои функции с не меньшим усердием и интеллектом. Его можно использовать всюду благодаря необычайной силе, мягкости и рассудительности. Что можно сделать против животного, которое одним ударом плеча может сломать цепи, столбы, палисады или стены и для кого всего лишь забава сломать, ударив о ствол, хребет тигру или носорогу?

Слон легко поддается дрессировке. За короткое время он начинает понимать ваш язык и выполняет приказы с удивительной ловкостью и быстротой.

Следуйте за слоном, которого направляет погонщик — и вы совершите крайне продолжительное путешествие ибо это может оказаться священный слон пагоды, совершающий паломничество к Гангу, чтобы вернуться обратно с грузом святой воды, которая используется как люстральная в различных церемониях.

Подойдите поближе — индусы общаются со своим попутчиком, который устремляет на них свои маленькие искрящиеся глаза, светящиеся разумом и озорством, одновременно двигая двумя большими ушами словно крыльями бабочки, которая как-будто обмахивает сама себя.

Вы наверняка услышите следующий разговор, своего рода монолог, который слон время от времени прерывает криками, которые прекрасно демонстрируют, что он понимает своего собеседника:

— Ну, Анджали, — говорит индус, называя слона по имени, — опусти свой хобот, чтобы я мог забраться к тебе на шею. Я очень устал идти.

Животное кладет свой хобот на противоположную сторону от погонщика.

— Я понимаю, ты не хочешь. Ты предпочитаешь, чтобы я шел рядом, чтобы составить тебе компанию. Но это крайне неблагоразумно с твоей стороны. Подумай сам, ведь мы идем уже целый день, а если ты не будешь уважать меня, я не смогу рассказать историю о прекрасной Нидали, похищенной Вишну, и сегодня вечером у тебя не будет на ужин пальмового сахара или жареного риса.

Анджали, которому невозможность услышать историю о приключениях прекрасной Нидали представляется менее желательной, чем упоминание о пальмовом сахаре и жареном рисе, которые являются двумя блюдами, к которым он проявляет самое большое расположение, смягчает крики, которые теперь звучит как звук тромбона, кладет свой хобот рядом с погонщиком, поднимает последнего и кладет себе на плечи.

— Совсем другое дело, — говорит индус, — я хорошо тебя знаю, мой достопочтенный гурман. Нет ничего, что могло бы заставить тебя двигаться. Куда же нам теперь отправиться? Спешить нам некуда, а недалеко отсюда есть поле сахарного тростника, так что ничто не мешает нам пойти туда прямо сейчас.

Слон идет вперед, а затем внезапно останавливается, размахивает своим хоботом, тихонько ворчит и делает так, чтобы погонщик, понимающий желания своего большого напарника, слез вниз и сорвал для слона несколько этих пресловутых сочных тростников, которые животное жует, переминаясь с ноги на ногу и глубоко дыша от удовольствия и наслаждения.

Но на этом проблемы не заканчиваются. Когда слон не подчиняется по малейшему намеку, который делает ему погонщик, то последний будет долго и нудно стыдить животное в течение всего дня, пока в благодарность за подарок, сделанный слону, последний не начнет гладить лицо погонщика своим хоботом или играючи снимет с него тюрбан.

Я не могу найти иное сравнение, которое видится мне наиболее точным: слон и его погонщик в сельской местности выглядят как двое детей, которые в ходе путешествия смеются, играют, немного спорят и, наконец, всегда остаются хорошими друзьями. Не увидев этого самому, просто невозможно получить хоть какое-то представление ни о веселом характере этого животного, ни о тех великолепных трюках, которые он любит выполнять в местах, которые ему знакомы.

Среди слуг, находящихся в доме господина, есть и те, кого слон очень любит, и другие, которых он вообще не переносит. Любовь и ненависть у слона всегда обоснованы, они исходят из внимания или безразличия, с которыми он сталкивается. У него нет предпочтений в сторону тех, кого он любит. Если эти люди несут тяжести, слон заберет их и понесет сам. Если он встречает их на дороге, то берет на спину и несет домой. Он подчиняется им, хотя они и не отдают ему приказаний, что является большой любезностью со стороны животного, которое прекрасно знает тех, кому обязан беспрекословно подчиняться. Он будет приносить для них цветы и фрукты из своих прогулок по лесу.

Что касается тех, кто по тем или иным причинам не любит его, то слон никогда не упускает возможности сыграть с ними какую-нибудь мелкую шутку, наверняка крайне незначительную, но которая будет совсем по вкусу тем, над кем она совершена. Вы можете сидеть у маленького пруда, который служит для полива рисовых полей, и есть рис на обеденном перерыва, когда слон подойдет прямо к вам и окатит потоками воды из хобота или станет отряхиваться рядом с вами после купания в течение четырех-пяти минут, пока его шкура не станет полностью сухой.

Если слон вдруг замечает своего хозяина, когда совершает одну из подобных шалостей, то к великой радости своей жертвы он сразу же начинает тяжело дышать и идет гладить лицо хозяина, так как боится быть отчитаным и стремится предотвратить взрыв эмоций подобным выражением дружелюбия.

Есть один факт, реальность которого невозможно отрицать: слон понимает все, что ему говорят, имеет свои представления и мысли, руководствуется сравнениями и обладает потрясающей памятью.

Приписывая животному все эти черты, я крайне недалек от мнения индусов, которые наделяют слона почти таким же умом, как у человека.

Возможно здесь есть некоторое преувеличение, но в описанных мной ситуациях данное утверждение совершенно справедливо.

Если вы не хотите приписывать слону эти качества, утверждая что он не способен рассуждать, не умеет формулировать свои идеи, а также сравнивать их и делать выводы, то вы никогда не объясните, как этот колосс способен сдерживать свою силу в отношении человека, служить всей семьей одной человеческой семье в течение двух веков, а когда приходит час смерти, то и тогда он не способен причинить ни малейшего вреда ребенку.

Если по-вашему слон не рассуждает и не делает выводы, то вы никогда не сможете логически объяснить множественные доказательства наличия у него разума и рассудительности, которые он демонстрирует на ежедневной основе.

Правильно будет сказать, что интеллектуальные качества этого животного (я чувствую себя очень грустно, называя его подобным термином) подвергаются сомнению лишь теми людьми, которые никогда не видели слона в действии на его родине.

Я упомяну несколько моментов, которые я засвидетельствовал лично и чью абсолютною подлинность могу гарантировать. Я выбрал эти истории из наименее своеобразных, не желая при этом выставлять себя в качестве «путешественника-всезнайки».

Оговорюсь, что если бы я писал для восточных людей или кого-то одного из своих соотечественников, который жил в этих странах, я не стал бы окружать рассказ столь многочисленными предварительными комментариями.

В нескольких лье от Пондичерри находится знаменитая пагода под название Виллианер, которая принимает во время великих майских праздников от пятисот до шестисот тысяч паломников, прибывающих со всех концов Индии. В этой пагоде есть несколько священных слонов — и один из них слон-квестор.

Дважды в неделю этот слон отправляется в деревни и Пондишери в сопровождении своего погонщика на сбор податей для браминов Виллианера. Сколько раз, сидя на веранде, окруженной таттисом (шторами ветивера), на первом этаже своего дома, я видел, как большой сундук поднимал подвижную штору и качался, чтобы я опустил в него несколько монет, которые слон хоботом высасывал с моей руки и бросал в сундук, находящийся на расстоянии не менее десяти сантиметров от самого хобота.

Я никогда не подавал ему подаяние без того, чтобы не сопроводить это куском хлеба, который мой слуга предварительно макал в патоку и который этот слон очень любил. Полагаю, что за короткое время мы с ним стали друзьями. Он никогда не видел меня иначе как в нижнем белье, то есть в легкой мавританской шелковой накидке и только лишь через шторы балкона веранды.

Однажды мне пришлось поехать в Виллианер по делам. Я прибыл в полдень, солнце неистово жгло землю. На улицах и верандах никого не было, все спали.

Моя повозка остановилась на главной площади под манговым деревом, и я собирался ехать к дому тасильдара, главы деревни, когда вдруг из пагоды передо мной галопом выбежал огромный черный слон. Он двигался на нас, и прежде чем я успел сделать что-либо, слон узнал меня, подхватил, посадил себе на шею и на полной скорости понесся в сторону пагоды, заставив меня пересечь первый вольер, проходящий через огромный пруд для омовений, и отнеся прямо к четверке других слонов.

Оказавшись там, он опустил меня на землю посреди своих собратьев. Это был тот самый слон-квестор, который узнал меня даже в таком виде. Он издавал тихие возгласы, сопровождаемые раздувающимися и колышущимися ушами, которые его друзья несомненно поняли как знак расположения ко мне. В тот момент, когда тасильдар, за которым следовали несколько браминов из пагоды, пришли искать объяснения уличному происшествию, они увидели меня в одиночестве и совершенной безопасности среди этих громадных зверей, а затем одарили меня громкими овациями.

«Это просто невероятно, — сказал один из браминов. — Я никогда не видел, чтобы эти слоны так трепетно относились к какому-либо человеку.»

Тогда я рассказал о своих еженедельных подарках слону-квестору.

— Ну тогда здесь нет ничего странного, — ответил брамин и рассказал мою историю всем окружающим, которые желали лицезреть слона в подобном действии.

— Неужели такое возможно? — спросил я с удивлением.

— Абсолютно возможно. Хотите провести эксперимент? Дайте сундук своему другу и скажите ему, чтобы он шел с вами. Уверен, что он, а за ним и остальные слоны последуют прямиком к вашему дому. Позволь себе быть ведомым, и вы увидите, куда он вас приведет.

Я решил последовать рекомендации брамина. Слон-квестор и я взяли на себя инициативу, и остальные девять слонов немедленно последовали его примеру, обмениваясь между собой возгласами удовольствия. Мы пересекли ворота пагоды, и они привели меня прямо к местному пекарю. Я был бы поражен этим событием, если бы не знал удивительного интеллекта этих животных. Оказавшись там, я понял, что мне следует сделать, и подарил каждому из слонов хлеб, покрытый сладким сиропом из тростника, которым обычно покрывают все местные сладости.

Брахман, с которым я уже был знаком и который являлся профессором философии в храме Виллианера, сообщил мне, что время от времени слон-квестор ускользал из-под надзора и отправлялся в Пондичерри, а так как он был прекрасно знаком с базаром, куда периодически наведывался со своим погонщиком, то по прибытии туда клал все деньги, которые были в сундуке, на стол продавца фруктов и съедал столько сахарных тростников, ананасов, бананов, манго и фиников, сколько продавец мог дать ему.

Следующий случай также произошел на моих глазах.

Все знают, что слон привычен к любой работе. По этой причине я опущу те мелочи, которые касаются самого процесса выполнения задачи. Я предпочитаю рассказать о том, что указывает на реальные рассуждения со стороны животного.

В деревнях крупный рогатый скот обычно пьет из больших деревянных кормушек, наполняющихся колодезной водой с помощью насоса. Это делается для того, чтобы домашнее животное не питалось стоячей гнилой водой из прудов.

Зачастую именно слон рано утром почти час качает такой насос, чтобы заполнить желоба питьевой водой. Само собой разумеется, что на подобной работе ему не нужно указывать что делать, а потому каждое утро за час до восхода солнца он выполняет свою задачу с предельной точностью.

Однажды я был в Тричнаполи со своим приятелем купцом, который владел великолепным домом в нескольких лье от города. Солнце уже встало, и мой слуга как раз разбудил меня для принятия ванны. Проходя через двор, я увидел, как монотонно качает воду большой белый слон, закрывая глаза, словно стараясь отвлечься от мысли об этой весьма скучной работе. Он приветствовал меня покачиванием ушей, так как в течение двух дней с тех пор, как я прибыл на место, я постоянно давал ему вкусные угощения. При этом он не прервал свою работу, так как прежде чем он мог делать что хотел, он должен был заполнить желоб водой.

Я уже собрался уходить, когда, поглаживая слона рукой, заметил, что один из двух стволов дерева, которые поддерживали желоб с каждого конца, соскользнул в сторону. То есть случилось так, что корыто продолжало поддерживаться на одном конце другим стволом, но должно было в итоге опустеть ибо на одной стороне вода оказалась по уровню ниже, чем на другой.

Я остановился, чтобы посмотреть, что же случиться.

Любопытно, что же будет делать слон, увидев, что вода выливается с другого края? Откажется ли от своей задачи, полагая, что его работа закончена, или поймет, что вода стала на фут ниже и корыто не является заполненным? С другой стороны, продолжит ли он качать до тех пор, пока кормушка не будет полна с обеих сторон, что в данной ситуации не может произойти?

Через несколько минут вода начала вытекать со стороны, потерявшей свою опору. Увидев это, слон начал проявлять явные признаки беспокойства, но так как был далеко от той стороны, то продолжал качать.

Видя, что вода продолжает вытекать, он бросил ручку насоса и стал внимательно наблюдать за явлением, которое ему явно не удавалось понять. Трижды он возвращался к качанию и трижды прекращал свое действие, чтобы понаблюдать за корытом. Я смотрел во все глаза, желая узнать чем же все это кончится. Вскоре громкое хлопанье ушами возвестило, что в темном мозгу слона забрезжил долгожданный свет.

Слон подошел и понюхал ствол дерева, который выскользнул из-под желоба. На мгновение я подумал, что он собирается вернуть его на место. Но тут я понял, что слона волновала не та сторона, которая заполнялась, а та, которая не хотела заполняться. Как только он понял проблему, которая беспокоила его, он быстро нашел выход. Подняв желоб, он на мгновение положил его на одну из своих огромных лап и разорвал ствол второго дерева своим хоботом, дав ему упасть вниз. Желоб, который теперь опирался на землю с обеих сторон, можно было легко заполнить.

Подобное доказательство разумного интеллекта, которое мне довелось увидеть, хотя я не мог предположить подобного явления в отношении себя, вызвало во мне какое-то странное чувство, которое я не мог объяснить сам себе. На моих глазах выступили слезы, и я был в течение нескольких мгновений охвачен множеством мыслей об этой вечной проблеме души и жизни, постоянно волнующей нас и всегда остающейся неразрешимой. Этот слон не просто показал мне, что он был в тысячу раз выше любого ползучего червя, но и то, что я не могу и представить себе иметь наглость утверждать, что я выше него.

Кроме того...

Во всех жилищах женщины и дети — его любимцы, и чужестранцу было бы опасно притворяться, что он обижает их в присутствии слона.

Нужно видеть своими глазами, как он ведет детей своего хозяина на берег реки. В этой ситуации им совершенно нечего бояться ни змей, ни зверей, ни торфяников, ни прудов. Слон окружает их большей заботой, чем самый ревностный слуга.

Он медленно идет по маленьким дорогам, шагая со скоростью детей, срывая для них цветы, фрукты с деревьев, а сам ест сахарный тростник. Он ломает ветку для тех, кому нужно сделать кнут или палку. Весьма любопытно слышать эту веселую перекличку со слоном Томи.

— Я хочу съесть большое манго, которое висит вон там наверху.

И Томи достает манго.

— Я хочу эту бабочку.

И Томи медленно приближается к этому бедному насекомому и быстро всасывает его в свой хобот.

— Я хочу этот красивый желтый цветок, который растет в середине пруда.

И Томи идет в воду, погружаясь по шею, чтобы сорвать этот самый цветок.

При малейшем звуке, который он отлично распознает, когда видит на расстоянии в чаще шакала или гиену, слон быстро собирает всех детей между передних ног под защиту своего тела, а затем начинает громко реветь. Горе тому, кто попытается забрать у него хотя бы одного из детей — будь то тигр, лев или человек, они будут раздавлены на том же самом месте.

В окрестностях Ганга, в равнинной болотистой местности, покрытой джунглями и рисовыми полями, истинной родине великого королевского бенгальского тигра, можно почти каждый день увидеть схватку между этим диким хищником и слоном, защищающим стада, слуг или детей своего хозяина.

Тигры этого вида настолько свирепы, что никогда не отказываются от битвы, в результате которой они неизменно оказываются раздавленными ногами своего мощного противника. Слон настолько же безжалостен в битве с тигром, медведем или носорогом, которых он никогда не щадит, насколько он мягок, добр и гуманен с безобидными животными. Какую бы власть вы не имели над слоном, вы не сможете заставить его уничтожить мелкое насекомое.

Мы прекрасно знаем насекомых, которых дети называют божьими коровками. Такой же вид существует и в Индии, хотя примерно в два раза меньше. В качестве эксперимента я часто видел, как берут одного из этих насекомых, помещают его на ровную поверхность, например, на плиту во дворе, и приказывают слону раздавить его, положив на него ногу. Но ни его хозяин, ни его погонщик никогда не смогли заставить его поднять ногу и наступить на маленькое насекомое, которому он никогда не решится нанести вред. Если же напротив, вы приказали слону принести насекомое вам, слон деликатно берет его концом своего хобота и кладет вам в руки, даже не попортив крыльев.

Нирджара, любимый слон мадам Дюфо, был замечательным животным. Он был белым слоном, которые являются самыми умными из всех. В возрасте сорока лет он был во всей мощи своей юности, точнее даже детства, поскольку должен был полностью возмужать лишь спустя пятьдесят лет.

Он не родился здесь в деревне. Муж мадам Дюфо, будучи на охоте, где он использовал других слонов, поймал его и подарил своей любимой. Как только слон привык к своей новой реальности и уже не имел желания вернуться к прежней свободной жизни в горах, мадам Дюфо сразу же сделала его стражем для двух своих маленьких детей и спутником для всех дел во время различных поездок.

Для коротких поездок она даже прекратила пользоваться повозкой в пользу гауды, которую носил Нирджара.

Там, как она часто говорила, мы, мои дети и я, наслаждаемся безопасностью, которую не способны дать нам самые лучшие и идеально обученные лошади. Нирджаре не нужно ни палки, ни уздечки, мы управляемся с ним словами и лаской.

Это прекрасное животное, у которого не было никакой иной работы в доме, могло совершенно свободно приходить и уходить когда и куда ему хотелось, но он никогда не уходил очень далеко. Всегда находясь в пределах досягаемости свистка своей хозяйки, к которой он испытывал фанатичную привязанность, слон спешил к ней по малейшему сигналу. Я видел, как он сидел на корточках в нескольких шагах от веранды и часами наблюдал за всеми движениями своей хозяйки, время от времени призывая ее криками, которые он смягчал насколько это было вообще возможно, хотя и не без попытки сделать их достаточно мелодичными.

По одному знаку мадам Дюфо Нирджара уничтожил бы весь дом, если бы ему дали такой приказ. Каждый день, в дополнение к свежей траве мадам Дюфо давала слону буханку хлеба весом в восемь фунтов (4 кг), полфунта риса, пофунта кукурузной муки, обильно политой тростниковым сиропом и заставляла его есть одновременно со всей своей семьей.

Однажды она сделала освежающий напиток с тростником, раздавленным в воде, и слон нашел его очень вкусным. Один раз слон лег на землю в сырую погоду, а хозяйка, поняв что он простудился, быстро сделала следующий настой: три литра воды, литр сиропа из сахарного тростника и литр вина с корицей и гвоздикой, чтобы вызвать тепло на коже.

— Вот, Нирджара, это теплое питье для тебя, оно пойдет тебе на пользу!

И огромный зверь проглотил все это не моргнув глазом, а после еще по меньшей мере раз двадцать подходил к пустому сосуду, словно ожидая, когда его снова наполнят таким удивительным напитком.

Мсье Дюфо часто шутил по этому поводу:

— На днях он познает тайну вина, и вы увидите, как он будет покашливать, попивая глинтвейн.

Иногда, чтобы порадовать своего доброго друга, он добавлял: «Если бы я совершил в своей жизни различные добрые дела и мог бы выбрать за них награду, то пожелал бы возродиться в теле Нирджары.»

Теперь мы видим, что мадам Дюфо, сидящей в гауде на этом слоне под его защитой, нечего было переживать из-за той поездки, которую мы собирались предпринять.

Наши приготовления закончились. Мы распланировали маршрут следующим образом. Все начнется с короткого перехода до Канди, столицы внутренней части острова, находящейся у Адамова Пика и гор Котмале. Из Канди мы двинемся через Атгале, форт Доваль и Канделур в Наланде на реке Амбан, притоке Махавели-Ганги, откуда мы уже вдвоем с Амуду отправимся в Тринкомали.

Этот самый небольшой городок в Наланде, расположенный примерно в девяноста милях от Калтны, был определен как крайняя точка поездки семьи Дюфо и как место нашего расставания.

Нам предстояло пройти вместе всего лишь тридцать лье, однако проблема состояла в пересечении лесов и гор, в сочетании с тем, что мы не могли двигаться ни ночью, ни в наиболее жаркие часы дня, а следовательно поездка могла занять не менее десяти дней. Само собой разумеется, я купил для себя повозку с волами и нанял бохисов, чтобы нести наши личные вещи и следовать со мной и Амуду вплоть до Тринкомали.

Мсье Дюфо ехал с истинно княжеским размахом. Процессия включала в себя десять повозок с волами, восемь запасных оседланных лошадей, два слона, два паланкина с носильщиками на случай болезни одного из нас, Нирджару с гаудой жены и тридцать слуг обоих полов с палатками, тарелками, походной кухней, кроватями и гамаками. Каждый вечер в шесть часов где бы мы ни находились, он приказывал разбить лагерь, охраняемый слонами на случай непредвиденных событий или визитов больших кошек.

Палатка занимала меньше всего места с гамаками и кроватями внутри нее. Кухня устанавливалась под открытым небом, а наш стол был сервирован серебром и фарфором словно мы никуда и не выходили из дома. Большое количество домашней птицы и любые виды мяса, закупленные в соседних деревнях, подавались на наш стол. Однако основу нашей еды составлял рис с карри, который является самой приятной и в то же время самой сладкой и ободряющей из всех видов пищи, что мне известны.

После нескольких дней путешествия я не притрагивался более ни к какой еде.

Для особо любопытных вот рецепт этого божественного блюда.

На мой взгляд, лучшим вариантом является тот, где используется мясо жирных птиц.

Нарежьте как можно тоньше большую луковицу, поместите ее на дно кастрюли со свежим маслом, а когда она станет нужного бордового цвета, постепенно добавляете туда горячее масло, столовую ложку теста, а затем почти сразу доливайте пол-литра куриного бульона и стакан свежего кокосового молока.

Тесто для карри состоит из множества свежих растертых экзотических семян, называемых в Индии масала.

Птицу, правильно нарезанную на кусочки вплоть до хрящей, готовят в полученном соке, которого должно остаться не более полстакана, испаряющегося по мере добавления в готовку.

Перед подачей на стол добавьте половину столовой ложки лимонного сока.

Приготовленную таким образом птицу едят с хлебом и рисом, сваренном в соленой воде и слегка подкрашенной шафраном.

Индийская свежая паста карри может быть заменена в Европе сухим порошком из различных семян, входящих в состав, который продается во всех лавках с едой, но который следует моментально отвергнуть, если его происхождение на прослеживается до Калькутты. Стакан кокосового молока легко заменяется стаканом легкого миндального молока. Три очищенных миндаля вполне достаточны для его приготовления.

Это крайне простое на вид блюдо является наиболее трудным для приготовления. Причем настолько трудным, что мне никогда не удавалось встретить в Европе повара, который сумел бы его приготовить. Обычно под этим названием предлагают столь ужасную смесь, что ни один индус не стал бы ее есть.