— Так пусть же божественный Гаутама, сын Будды, сопровождает тебя! Пусть камень для сбора масалы (семена для карри) плавно движется утром и вечером под пальцами твоих слуг! Пусть рис из твоей пищи всегда питает чистое тело, и пусть благодетельные для путешественников духи вод прогоняют от тебя Рудр и адитий (злых духов), которые нарушат покой твоих ночей.
Это была ритуальная фраза, предназначенная для того, чтобы пожелать мне счастливого пути.
Я немедленно ответил на это другой фразой, которой путешественник прощается с хозяевами дома:
— Пусть якши (ДУХИ ПРИРОДЫ, СВЯЗАННЫЕ С ДЕРЕВЬЯМИ), слуги Куберы (бога богатства), обеспечат процветание твоей семьи! Пусть Муни и божественные герои очищают твою воду для утренних омовений! Пусть похоронные церемонии будут проводиться в твоем доме старшим сыном в окружении сыновей его сыновей!
После этого все формальности были соблюдены, и мы смогли продолжить нашу беседу. Касиаппа сказал мне, что собирается устроить праздник в своем доме в честь моего отъезда и что он пришел, чтобы пригласить меня как от своего имени, так и от имени других жителей деревни, с которыми я был знаком. Он также сказал, что этот праздник будет очень значимым поскольку сочетается с религиозными церемониями, посвященным вступлению в брак одной из его дочерей.
Я без колебаний с удовольствием принял это приглашение и заверил в своем непременном присутствии на этом празднике, назначенном на следующий вечер.
Данный обычай будучи одним из самых интересных отмечается сначала в пагоде с молитвами и особыми церемониями, а затем дома с музыкой, песнями и трапезой, посещаемой всеми родственниками и друзьями. Таким образом проявляются первые шаги взрослой жизни молодой девушки. Этот обычай присутствует на всей территории Индостана, хотя и с некоторыми различиями в самом процессе празднования в зависимости от местности и материального достатка родителей, к касте которых принадлежит девушка, от бога или богини, к которым она возносит наиболее горячие молитвы, а также в зависимости от того, является ли девушка девственницей, невестой или замужней женщиной, поскольку некоторые касты заранее организуют бракосочетание своих дочерей возраста четырех или пяти лет с мальчиками десяти или двенадцати лет, и в таком случае церемония бракосочетания заканчивается препровождением молодой девушки в дом своего мужа.
За обедом я рассказал друзьям о приглашении вождя Тимбапура и о том, что на церемонии, которую я собирался посетить, я мог бы изучить религиозные детали местных обычаев. Несколько раз и в ходе нашей беседы я удивлялся улыбке, которая скользила по губам моего хозяина и его жены. Я попросил их объясниться, так как мне показалось, что разговор движется в каком-то неизвестном мне направлении.
С изяществом они ответили, что хотели бы не портить первые впечатления о том, что мне предстоит увидеть и что события следующего дня дадут мне объяснения, которые я жаждал услышать. Я пробовал умолять их, но все было бесполезно. В какой-то момент мсье Дюфо думал уступить, но взгляд, отражавший явное озорство в глазах его очаровательной спутницы, оборвал его на полуслове.
— Подожди до завтра, — сказал он мне. — Давай не будем портить впечатление. Какая польза от того, что ты заранее узнаешь об одном из самых своеобразных эпизодов этой церемонии, который будет в высшей степени неожиданным?
Я не настаивал, но должен отметить, что не помню, чтобы хоть когда-либо в своей жизни был более заинтригован, чем в этот раз.
На следующий день в пять часов вечера великолепный паланкин, изготовленный по этому случаю и украшенный куполом из живых цветов, остановился перед нашим домом с шестью носильщиками и их гуру или главным проводником в праздничной одежде — хомине — и тюрбанах из тонкого муслина (ЛЕГКАЯ ТОНКАЯ ТКАНЬ), окаймленных золотом.
Касиаппа отправил за мной церемониальный паланкин, обычно предоставляемый английскому сборщику налогов, когда тот находится в этих местах.
Я не знаю ничего более приятного, чем подобный способ передвижения.
Церемониальный паланкин открыт со всех четырех сторон, сверху украшен колоннами, покрытыми завитками цветов. В нем можно по желанию находиться в лежачем или сидячем положении. Будучи покрытым причудливыми скульптурами и позолотой, он в большинстве случаев используется лишь для коротких переходов из одной деревни в другую, а также для совершения официальных визитов.
Не так просто получить представление о ловкости и мастерстве переносчиков паланкинов, которые все принадлежат к касте бохисов. Подвиги бегунов древности, которые кажутся невероятными для нас, людей Запада, каждый день совершаются здесь этими людьми с небольшим запасом риса в сумке и водой из ближайших рек, которая используются ими словно очередной глоток у утомленной от скачки лошади. За несколько часов они могут преодолеть расстояния настолько протяженные, что нужно увидеть эти чудеса скорости своими глазами, чтобы поверить в них.
Город Пондишери на Коромандельском побережье находится примерно в тридцати лье от Мадраса. Я могу подтвердить, что лично несколько раз видел, когда в крайне важных случаях бохисы доставляют письмо в Мадрас и относят ответ в Пондишери менее чем за двадцать восемь часов, а по возвращении эти люди, поспав два часа, приняв ванну и перекусив, вполне способны снова совершить подобную пробежку.
Данная каста пользуется во всей Индии репутацией исключительной честности, заслуженной тысячами различных моментов преданности, верности и даже мужества, которые ее члены демонстрируют во множестве непростых ситуаций.
Более того, хотя они и принадлежат к одной из низших частей общей касты шудров, т.е. к рабочим, они приравниваются к тем кастам, которые известны под именем вайшья, т.е. торговцы.
Не были ни одного случая, чтобы бохисы злоупотребили доверием, которое было им оказано.
Каждый день женщины, девушки и дети приезжают из Англии, чтобы проследовать четыреста или пятьсот лье к одной из бесчисленных баз, которые расположены во внутренних районах Индостана и где находится их муж, жених, отец или опекун...
Без малейшего опасения они садятся в паланкины, и в течение шести недель эти девушки и женщины несравненной красоты находятся во власти двенадцати носильщиков паланкинов, которые окружают их заботой и вниманием без всякого намека на взгляды, за которыми скрывается какое-либо искушение, без малейшего жеста или слова касательно того, что могло бы повредить самой невероятной скромности.
В случае нежелательной встречи в пути, когда даже самые преданные слуги покинут вас на произвол судьбы, эти люди, для которых вы являетесь совершеннейшим чужаком, способны умереть, чтобы защитить вас.
Вы можете оставить им любые деньги с той же уверенностью, что и своим хорошим знакомым — они вернут их вам на месте назначения с самой скрупулезной точностью.
Заботясь о сохранении такой репутации, вожди и члены совета касты постоянно следят за бохисами, которых по малейшей оказии или жалобе немедленно исключают из касты и низводят по положения париев.
С другой стороны, мне никогда не доводилось видеть, чтобы хоть кто-либо из этих замечательных людей подвергся подобному суровому наказанию.
Это пример преданности, который в нашем мире один на тысячу.
Когда я жил в Пондишери, то путешествовал со своей семьей два или три раза в год, чтобы провести две недели в Куддалоре с одним из наших замечательных друзей, майором Темплером, который руководил одноименной английской базой.
Вы уже знаете о моем неприятии англичан как нации. Я видел их действия по всему миру и знаю, что они не испытывают никакого уважения, когда речь идет о соседстве с французским флагом, а поэтому я не могу испытывать к ним какие-либо иные чувства.
Однако я должен сказать, что данная ситуация меняется от человека к человеку и что я встречал и крепкую английскую дружбу, и лояльность, и искренность, и преданность в самых разных ситуациях.
Когда англичанин протянул вам руку, назвал своим другом и представил вас в своем доме, мы вполне можете ему доверять. К сожалению, я не могу сказать подобное о многих других нациях.
Майор Темплер жил в Индии уже тридцать пять лет. Сколько случилось с ним в этот период любопытных событий и трагических приключений не поддается никакому исчислению.
В 1845 году во время последних войн против махралтов, будучи капитаном в одном из полков противника, он был вынужден покинуть Мадрас, чтобы приступить к своим прямым обязанностям.
Он отправился в путь с одним из слуг-бохисов. На третий день поездки поздно вечером они прибыли в бунгало, затерянный на пустынной равнине Чунамбар.
Индийское бунгало — это не что иное, как караван-сарай или дом общественного отдыха, который старые раджи и брамины строили на дорогах и во всех местах проезда путешественников, чтобы те служили пристанищем для людей в поздние ночные часы.
Привязав лошадь в роще и поев рис с карри, который приготовил для него слуга, майор Темплер зашел в бунгало на ночлег, а его слуга лег на веранде за дверью.
Час спустя вдалеке послышались хриплые крики нескольких тигров, которые приходили на водопой в Чоунамбар, нарушая тишину ночи. Верный бохис, который смотрел по сторонам и не замечал вокруг ничего необычного, собирался уже погрузиться в сон, когда увидел вдоль берега протекающей на некотором отдалении реки несколько черный теней, которые следовали к бунгало со стороны берега, скрываясь за кустами и высокими травами.
Слуга сразу подумал, что это может быть отряд ночных мародеров, известных как душители, которые были известны в Европе как служители культа Кали и которые были на самом деле (мы расскажем о них позже) вульгарными и трусливыми негодяями, не превышавшими в общей сложности двести человек и имевшими цель охотиться за любыми европейцами, которых они считали за неверных.
Вместо того, чтобы немедленно подать тревогу и постучаться в дверь чтобы разбудить своего хозяина, что могло привести к тому, что их немедленно бы убили при достаточном количестве нападающих, бохис, который был знаком с привычками этих мародеров, понимал, что будет достаточно просто окружить бунгало для атаки на беззащитного майора едва лишь тот откроет дверь в три часа утра, чтобы продолжить свое путешествие. Дело в том, что в Индии принято отправляться в путь задолго до восхода солнца, чтобы компенсировать часы, которые будут потрачены на сон в период полуденной жары. Бохис тихо проскользнул в чащу, где была привязана лошадь майора. С быстротой молнии он придумал способ спасти своего хозяина из столь отчаянного положения.
Тихо отвязав лошадь, он взял ее под уздцы и отвел по траве, чтобы придать своим шагам бесшумность, на двести-триста метров назад, и там, привязав снова к ветке финикового дерева, вернулся к бунгало, запыхавшись немного от интенсивности своих действий, и стал смотреть на то, что должно было случиться дальше.
Как он и предвидел, мародеры встали в зарослях на страже, вооружившись огромными дубинками, а их лидер, у которого одного имелась старая кремневая винтовка, отправился на разведку, став в десяти шагах от входа в бунгало и приготовившись стрелять в тот момент, когда ничего не подозревающий майор выйдет наружу.
Наблюдая за всеми этими приготовлениями бохис понял, что пришел момент исполнить свой замысел. На самом деле было бы неразумно далее медлить в свете подобных приготовлений, предпринятых мародерами. Сам майор в таком положении мог бы сделать очень немногое — и в таком случае все было бы кончено в мгновение ока.
Бохис начал тихо отползать назад подальше от бунгало. Проходя мимо рощи, где уже была привязана лошадь майора, он взял с нее седло, укрепил его на ближайшей ветке и вернулся обратно. Подойдя к лошади, он поспешно влез на нее и, схватив в обе руки пистолеты, находившиеся в кобурах на обоих сторонах его одежды, рванулся в направлении бунгало со всей скоростью лошади, выкрикнув пять или шесть раз на разные лады фразы, заканчивающиеся на «Ура, ребята! Вперед!». Одновременно он произвел два выстрела в сторону кустов, после чего мародеры бросились отовсюду прочь со всех ног в направлении Чунамбара.
Благодаря этой индусской хитрости, бохис выступил один против всех и, как мы видим, превосходно с этим справился.
Поверив в атаку кавалерийского эскадрона, душители в ужасе спешно покинули это место, даже не задумываясь о реальном количестве нападавших.
Бунгало было освобождено, а майор уже успел вооружиться, что и нужно было бохису.
По сути говоря, при первом крике майор Темплер был уже на ногах. Он моментально схватил свою каску, застегнул на шее ремень, и, взяв саблю в руку, бросился к своей лошади, которую его слуга держал рядом. Затем он пустился вдогонку за беглецами вдоль реки и уложил троих или четверых человек, которые не успели спрятаться в камышах или переплыть реку.
Таким смелым маневром бохис спас жизнь своему господину, и они смогли продолжить свое путешествие, невзирая на присутствие душителей в этих местах.
Нет ни одного случая, когда эти люди вне зависимости от их числа осмеливались бы нападать на европейца, кроме как путем обмана.
Они всегда боятся первой атаки, которая обычно смертельна для тех, кто следует впереди. А это в большинстве три или четыре авангардных индуса, которые никогда не способны совершить контратаку. И, как ни странно, дело тут вовсе не в трусости.
Возьмите пятнадцать-двадцать индусов, вооружите их обычными копьями и бросьте против них тигра, и ни один из них не отступит. Они будут сражаться словно древние гладиаторы против дикого зверя, не задумываясь о смерти своих товарищей. Тигр убьет три четверти из них, а остальные четыре или пять получат ранения разной степени. Поставь оставшихся против другого животного, они начнут борьбу с таким же результатом.
Именно так — они будут действовать по образу и подобию европейцев. Всех их будут одолевать сомнения, они будут вопросительно смотреть друг на друга, поэтому противнику нужно будет всего лишь идти на них с револьвером в руках, чтобы обратить их в моментальное бегство.
В этом страхе перед воинами севера есть что-то суеверное, и не стоит удивляться тому, что брамины ослабили мужество собственных людей, убедив их путем метапсихоза, составляющего основу местных религиозных убеждений, что в телах европейцев живут исключительно вампиры, рицачи и невероятно злые духи.
Позже у нас еще будет возможность снова поговорить об этой секте душителей и точно сказать, каким образом, если отбросить романтические преувеличения, она появилась на свет...
Перед выходом я преподнес, согласно обычаю, обильные коктейли каллу достойным бохисам Тимбапура, а затем забрался в паланкин, и мы отправились в деревню Касиаппы.
По прибытии к дому вождя я был немного удивлен, встретив там Амуду, который на несколько часов опередил меня в участии в этом празднике, который начался рано утром. Амуду был уже в таком состоянии, что он не мог приветствовать мое прибытие иначе как бесконечным смехом. Он корчился и опрокидывался назад, показывая свои большие белые зубы за губами. Это был его личный способ выражать свои чувства радости, когда арак начинал свое действие в его голове.
В тот момент, когда Касиаппа завел меня в свою хижину, в моих ушах внезапно взорвалась невыносимая смесь диссонирующих звуков, создающих самую безумную какофонию, которую только можно было услышать. Это была музыка, которая начала играть тот момент — там были и гонг, и тамтам, и тебуни, и двухструнная гитара, и и очень примитивный вариант скрипки, которая включилась в общий аккомпанемент, заиграв в мою честь, в виде настолько ужасной импровизации, что если в этот момент кто-то открыл дверь, то потребовались бы нечеловеческие усилия дабы не выразить своим видом недовольства в сторону принимающей стороны, которая заставила меня вытерпеть подобную пытку, одну из самых ужасных из всех известных мне в отношении европейских ушей.
Сингальцы не имеют ни малейшего представления о гаммах, ритме или темпе. Они от рождения не имеют слуха, а потому совершенно невозможно объяснить им любую музыкальную теорию.
Музыка для них — это шум, так что ничто не смогло бы доставить им большее удовольствие, чем, скажем, духовой оркестр.
Не думаю, что может быть такой дирижер, который смог бы указать двумя руками когда нужно начинать и когда заканчивать такой вид исполнения. Он просто дал бы сигнал, после которого все исполнители включились бы сразу словно они совершенно глухие, заиграв кто на гонге, кто на том-томе, зажимая струны на гитару и дребезжа скрипкой. Такого дирижера волновал бы только один вопрос: «Как издать побольше шума?» И горе вам, если в деревне, где вам воздают почести, имеется административный барабан, призванный напоминать налогоплательщикам дни сбора налогов. Его немедленно выставляют на первый план, и сия обязанность уже никогда не будет для вас желанной несмотря на любые изначально добрые намерения. В такой момент вы не слышите абсолютно ничего. Кажется, что все собаки в этой деревне имеют уши лучше, чем их хозяева, которые собираются у домов основательно подействовать вам на нервы, усилив подобные действия различными воплями. Окружающие же сингальцы постепенно дойдут до такого адского шума, что будут в невероятном восторге от происходящего вокруг. Этот шум производится всем, что только может быть в пределах досягаемости: медными тарелками, сковородками, словом, любым подходящим материалом. Все зрители вторят этой какофонии в унисон, пока дирижер не сочтет нужным дать сигнал прекратить этот кошмар... И обратите внимание, что чем в большем почете вы состоите у хозяина деревни, тем больше вы будете почитаемы и тем дольше продлится эта адская музыка, которая словно создана больше для сопровождения тех жутких танцев, которые являются элементом всеобщего счастья и атмосферы праздника.
Но вот эта ужасная музыка закончилась — и случилось это очень вовремя, ибо, несмотря на все усилия, мое терпение уже подходило к концу. То, что привело к концу этой пытки, было объявление о том, что молодая Вайрами, дочь Касиаппы, вышла из пагоды, где она провела часть дня в эпицентре церемоний и песен, и пошла с капуралами или священниками и девственницами, то есть своими спутниками, которые единолично имели право сопровождать ее, в дом своего отца.
Религиозные церемонии, которые сочетаются с переходом девочки в зрелый возраст, если последняя принадлежит к высокой касте, крайне необычны. Вот что там обычно происходит, хотя я и сужу по чужим рассказами ибо никто кроме священников не имеет права присутствовать на данных церемониях.
Утром назначенного дня спутники девушки приходят за ней с большой помпой. Они усыпают ее амалиями, самыми ароматными из всех красных цветов, и ведут ее в храм к алтарю, посвященному Авани, матери Будды, если девушка буддистка, или в пагоду Брахмана, возле алтаря девы Деваки, матери Кришны, если девушка принадлежит к индуизму.
Молодые девушки деревни, выбранные для продолжения рода и называемые «гардабавайя» (на санскрите и тамильском языке это означает «чистый цветок подобный белому лотосу»), должны быть девственницами — или считаться таковыми — и не иметь никаких видимых признаков зрелости.
Войдя в пагоду, гардабавайя должна преподнести священникам богатые подарки — кусочки шелка, кашемира, жемчуг или драгоценные камни — в зависимости от достатка семьи, а также несколько мешков риса и мелких зерен последнего урожая, которые доставил молодой слон, который остается в собственности пагоды, если приходящая в храм девушка принадлежит царской крови.
Неофитка должна, подходя к алтарю Авани, держать в руках молодого оранжевогрудого зеленого голубя, еще не способного самостоятельно вылетать из гнезда.
Капурал сжигает голубя на алтаре матери Будды, жарит его на золотой треноге и, освятив его, скармливает его сердце гардахбавайе, обращаясь к ней со следующими словами:
— Женщина, скоро ты войдешь в дом мужа. Девственница Авани, которая руководит чистой любовью, только что определила подходящий для этого момент.
— Всегда будь добродетельна, и радость не покинет твой дом.
— Всегда будь целомудренна, и ты будешь рожать без боли.
— Будьте всегда покорна, и никогда не потеряешь привязанность своего мужа.
— Будьте добра и предана своим братьям, с которыми ты также можешь делить супружеское ложе.
— Никогда не забывай приносить жертвы в дни полнолуния.
— Пусть капурал никогда не проходит перед вашим домом, не получив подарки ибо его сопровождает божественное благословение...
Если девушка принадлежит к браманской религии, она преподносит на алтарь девы Деванаги молодого козла с красным руном, которого священник и все ее спутники едят после освящения на следующее утро. В других религиях происходит жертвоприношение сарвамда священнику-брамину в память о Кришне, сыне Брахмы, который пришел на землю, чтобы спасти мир. Затем брамин произносит следующие слова:
— Когда чистая Деванаги, божественная мать Кришны, пришла в пагоду Мадуры, чтобы совершить церемонию бракосочетания, она почувствовала, что все ее существо содрогнулось, а священнику, посмотревшему на нее, было видение того, что должно было произойти. Он приветствовал ее стихом из Вед: «И я пошлю Вишну, который воплотится во чреве женщины, и принесет всем надежду на награду в другой жизни и силы, если будут молится мне, то облегчу их проблемы.»
— Желаю тебе, о женщина, оставаться чистой как Деванаги и пусть твоя душа достигнет небесной обители, не проходя через другие перерождения на этой земле.
— Узнай же, что состоит в обязанностях женщины ибо священный законодатель Ману говорит моими устами.
Вот буквальный перевод строк Ману, прочитанных брамином, которые наверняка будут небезынтересны читателю:
— Маленькая девочка, молодая женщина, женщина средних лет или приближающаяся к старости никогда не должны устраивать капризы в доме своего мужа.
— Девочка зависит от отца, жена от мужа. Вдова своих сыновей не может управлять собой так, как ей заблагорассудится.
— Та, что стремится отделить себя от отца, мужа или сыновей, да будет презираемой всеми, и ее душе придется пережить сотни грязных перерождений.
— Она всегда должна быть в хорошем настроении, умело вести себя внутри дома, тщательно ухаживать за домашней утварью и не должна иметь слишком больших расходов.
— Пусть она прислуживает с любовью и уважением в течение своей жизни, чтит и хранит память после смерти мужа, которому она была дана отцом или старшим братом.
— Слова благословения и жертвы во имя владыки людей в брачных церемониях нужны для обеспечения счастья супругов, однако власть мужа над женой основывается на подарках дочери, сделанных отцом во время помолвки.
— Муж, чье посвящение ей было освящено божественной жертвой, обеспечивает свою жену.
— (Мы не можем целомудренно перевести следующий отрывок, который относится к вопросам крайне материальным и физиологическим) и помогает ему обрести счастье в другом мире.
— Несмотря на то, что поведение мужа может заслуживать порицания, он может отдавать себя другим женщинам и лишен хороших качеств, добродетельная женщина должна постоянно почитать его как бога.
— Писание не предписывает жертвоприношения, посты или благочестивые практики, которые могут касаться женщин в частности. Когда жена дорожит и уважает своего мужа, она обладает всеми необходимыми достоинствами и будет почитаться на небесах.
— Женщина, которая следует закону Бога и желает обрести ту же обитель счастья, что и муж, не должна делать ничего, что ее не устраивает ни во время жизни, ни после смерти.
— По традиции вдов, она должна добровольно худеть, питаться только цветами, корнями и плодами, указанными в Ведах как чистые и, потеряв мужа, не осквернять рот, произнося имя другого человека.
— До самой смерти она должна оставаться терпеливой и смиренной, преданной благочестивым обрядам, целомудренной и трезвой как младенец, который хочет познать слово божье, и прикладывать все усилия, чтобы быть женщиной, которая знает мужчин.
— Многие тысячи браминов, лишенных чувственности своей нежнейшей юности и не оставивших потомства, все же достигли небес.
— Подражая этим достойным мужчинам, добродетельная женщина, которая после смерти своего мужа остается совершенно целомудренной, попадает прямо в рай, хотя у нее и нет детей.
— Вдова, которая из-за желания иметь детей, осквернит память о муже, подвергнется презрению всех в этом и загробном мирах и будет исключена в другом мире из небесного пребывания, куда уже допущен ее муж.
— Каждый ребенок, рожденный женщиной после полового акта с кем-либо кроме мужа, не является законным ребенком матери или ребенком, рожденным мужчиной с женой другого. Нигде в Веде не записано право добродетельной женщины брать второго мужа.
— Женщина, которая оставляет и презирает своего мужа из-за его принадлежности к низшей касте с целью присоединиться к человеку более высокого ранга, должна презираться всеми хорошими людьми, и мы не должны говорить о ней иначе как о «парапурва»... (в переводе с санскрита «та, которая была продана другому, чем ее муж»).
— Неверная женщина по отношению к мужу должна быть обращена в объект постоянного стыда в нашем и загробном мирах. После смерти она будет перерождаться в течение тысячи последовательных миграций в тело отвратительного шакала или стервятника, а также поражена слоновостью и проказой.
— Напротив, та, которая не предает своего мужа, чьи мысли, слова и тело чисты, получает возможность разделить небесную обитель со своим мужем и пользуется уважением всех честных людей.
— Руководствуясь этим благородным поступком, будучи целомудренной в своих мыслях, словах, действиях и личности, женщина будет считаться такой же чистой, как святые брамины, которые благодаря лишениям и жертвам ушли на небеса до отведенного им времени на этой земле.
— Когда все мудрецы, священники и брамины, питаемые наукой о Священном Писании, видят жену, которая всегда следовала божественным заповедям, умирающую у них на глазах, то ее сжигают на алтаре девственниц орудиями, предназначенными для жертвоприношений, ибо они никогда не переставали быть чистыми и созданными исключительно по священным заповедям.
— В каждую годовщину смерти жены ее муж, дети и вся семья под страхом перерождения в теле грязного животного никогда не могут отказаться от совершения церемонии похорон согласно освященному обряду. Она должна почитаться на том же уровне, что и святые. Женщина, которая, только узнав своего мужа, умерла после того, как родила ему много детей, ни на мгновение не выйдет из сердца ее мужа.
Брамин окропляет всех спутников девушки люстральной или святой водой, которую он благословляет священными словами после растворения в смеси соли, порошка ладана и мирры.
Эта вода также используется для омовения новорожденных.
Возможно, что мы найдем эту цитату у Ману, первого из всех религиозных законодателей, о котором мир сохранял воспоминания на протяжении многих веков, в несколько более длинном варианте. Эти авторы настолько хорошо разбирались в общем положении женщин на Востоке и детально разбирали настолько интересные с религиозной точки зрения вопросы, что я не хотел бы пожертвовать здесь ни единой строчкой.
Вскоре мы найдем возможность разобраться в этих идеях и поднять краешек той религиозной завесы, за которой скрываются восточные верования, когда католичество только появилось на свет, опираясь на минувшие века, а невежество средневековья укрыло древние учения Индии и скрыло их истинные корни, унаследовав традиции, которые их основатели черпали из первоисточников.
Когда в пагоде заканчиваются религиозные церемонии, снова начинается движение процессии. После троекратного обхода священных статуй девушку, которая только что сделала первые шаги в своей жизни как женщина, отвозят в отцовский дом под покровительством матери девственницы.
На пути процессии каждый становится на колени и, вне зависимости от касты, склоняет свой лоб в пыль дороги, выказывая знаки уважения, которые являются нормой во всех религиозных церемониях.
Необычный момент: если присутствие европейцев могло бы в некоторой степени не менять или модифицировать, что почти невозможно, обычаи сингальцев и индусов, а вводить определенные привычки, которые были бы спокойно восприняты, то это не коснулось бы вопросов, связанных с религией. Нынешняя Индия по-прежнему в религиозных вопросах является незыблемой страной. Все церемонии и верования остаются такими же, какими они были во времена абсолютной власти браминов. Достаточно взглянуть на церемонию, на которой я присутствовал, и на проходящую мимо меня процессию. Среди всех этих верующих, сгорбленно идущих по дороге, нет ни одного атеиста или человека, который не был бы счастлив отдать последнюю каплю крови за веру и своих священников. Они даже не фанатики, они послушный скот, который сам отказался от свободы и любых разумных рассуждений и который по приказу брамина готов вынести самые жестокие пытки.
В религиозных вопросах европеец теряет весь свой престиж и всю свою власть над этими людьми, одурманенными суевериями. Горе тому, кто не уважает даже самые абсурдные убеждения. Кроткий, примирительный и бесконечно покорный этот народ в вопросах религии становится непреклонным и жестоким, способным дойти до самой последней крайности. С того момента, как эти люди воображают, что страдают или умирают во имя своего Бога или священников (которые не более разборчивы в Индии, чем их коллеги в древнеримские времена), страх более не обитает в их сердцах.
Более того, в первые дни своего прибывания в Индостане иностранец постоянно делает то, что по его мнению не играет особой роли, но что рассматривается индусами как тяжкое преступление, а посему зачастую, даже не подозревая об этом, он подвергается самым серьезным опасностям.
Как правило, к новичку относятся снисходительно и постепенно вводят его в курс дела, однако рекомендации столь многочисленны и причудливы, что почти невозможно собрать их в голове и сделать хоть какие-либо правильные выводы. Новичок зачастую находит все это настолько забавным, что лишь смеется и игнорирует все, что ему говорят.
Таким образом, очень часто он учится на собственных ошибках вести себя с крайней осторожностью и спокойствию в отношении тех групп населения, которые в обычной жизни безропотно примут смерть, но не допустят вольностей в религиозных вопросах, особенно если дело касается их самых светлых убеждений.
Поскольку случай навел меня на обсуждение данной темы, я считаю небесполезным поведать читателю какие именно меры предосторожности в интересах его же личной безопасности должны быть приняты европейцем, вынужденным жить бок о бок с индусами.
В городах безразличное отношение к этим вопросам не представляет особой опасности ибо там местные жители почти поставлены на колени. Они знают, что в случае агрессии помощь иностранцу не заставит себя долго ждать, а репрессии будут ужасны. Но вот во внутренних районах страны, особенно в процессе путешествий, полиция, будучи местной — а следовательно бесполезной — обязана блюсти местные обычаи под страхом быть забитой камнями или тростниковыми палками.
Итак:
— Никогда не бейте быка, особенно если он носит на спине знаки, которые свидетельствую, что он предан какому-либо божеству. В любом случае, бык является священное животное вообще.
— Старайтесь не убить на охоте змей с коричнево-желтой окраской, т.е. так называемых змей браминов ибо все они находятся под защитой Вишну. То же самое относится и к зеленым голубям, которые живут на фронтоне пагод и посвящены Кришне.
— Не купайтесь, не пейте воду и ни позволяйте своей собаке пить воду из священных прудой около храмов. Эти источники служат для омовения браминов и содержат святую воду для местных божеств.
— Никогда не входите во второй вольер пагод. Индусы из высших каст не имеют права войти туда.
— Не сидите у головы слона, сидящего на краю рисового поля. Он символизирует богов и покровителей урожая.
— Никогда не ударяйте брамина, санньяси (ЭТАП В ЖИЗНИ ПОСЛЕДОВАТЕЛЯ ИНДУИЗМА, КОТОРЫЙ ХАРАКТЕРИЗУЕТСЯ ОТКАЗОМ ОТ МАТЕРИАЛЬНОГО И СОСРЕДОТОЧЕНИЕМ НА ДУХОВНОМ) или факира.
— Никогда не входите внутрь домов и хижин, даже самых бедных, без приглашения главы семьи.
— Никогда не ударяйте индуса метлой, сандалией или любым другим предметом, который считается нечистым.
— Никогда не оскорбляйте индусскую касту, называя ее членов париями.
— Не смешивайтесь с похоронными церемониями, проводимыми в честь умерших предков. Они будут запятнаны вашим присутствием и обязаны будут повториться на следующий год, а до этого времени души, попавшие в подобную беду, будут вынуждены бродить по округе, вознося молитвы, которые не будут услышаны. Вы также подвергнитесь ужасной мести со стороны родителей и членов касты, к которой принадлежали мертвые.
— Никогда не поднимайте вуаль девушек, принадлежащих к определенным кастам, которые скрывают лица своих жен. Они не найдут больше мужей. Одно это действие осквернит не только их, но и всю касту в их лице.
Нередко можно увидеть полупьяных английских солдат, подвергающихся нападениям в деревнях и оставленных мертвыми на земле за то, что они позволили себе подобную злую шутку.
Многие другие рекомендации могут быть упомянуты в ходе дальнейшего рассказа, но пока я пренебрегаю ими, так как их несоблюдение не ставит под угрозу жизнь того, кто их не знает.
Наконец шествие, которым руководила молодая Вяйрами, дочь хозяина Касиаппы, благополучно закончилось, и вновь освященная прибыла на веранду дома своего отца.
Там шествие остановилось, и глава деревни вышел, чтобы поприветствовать священников на пороге своего дома. Он преподнес каждому из них чашу из сандалового дерева для жертвоприношений, серебряное блюдо для риса и медное шомбу покрытое фигурами с религиозной символикой для приготовления пищи.
Высокий полный священник, пышащий отменным здоровьем, который явно не злоупотреблял воздержаниями и лишениями, которые он проповедовал своим послушникам, соизволил поблагодарить Касиаппу поцелуем, единственным подарком, который он сделал. С совершенно каменным лицом он заверил Касиаппу в благословении Будды, который воздаст ему в другом мире, что явно идеально устраивало властного сингальца.
Это хорошо напомнило мне о знаменитой римской фразе: «Бог да воздаст тебе!», на что я не мог не улыбнуться, подумав о том, насколько религиозное шарлатанство схоже во всех странах.
Повсюду священник уклоняется от обязанности трудиться, которая так тяжело давит на прочих людей. Везде ему удается избежать бремени социальных обязательств, оставляя себе лишь прибыль. Везде он осуждает попрошайничество, чтобы красиво жить за счет других.
Повсюду он противопоставляет Бога и дьявола, чтобы породить этой борьбой страх и суеверие, дающие ему столь богатые и разнообразные дары.
Повсюду он проклинает атеистов и сулит им вечные муки адовы, если этот человек не поклоняется и не уважает Бога. Он также стремится очистить окрестности храма от всех паразитов, которые живут благами алтаря.
Всюду он запрещает, сжигает и пытает во имя Творца, чтобы упрочить свое влияние.
Индия страдает от гнета браминов, которые высасывают из людей последние соки.
В итоге священники выходят из пагоды только тогда, когда факиры и различные нищие приходят туда, чтобы получить горстку риса, чомин, кусок ткани, которым они прикрывают наготу, или новый тюрбан. По окончании церемонии все эти святые и благочестивые бездельники возвращаются обратно в храм.
После визита священника Вайрами и ее спутники взяли венки и ожерелья из ароматных цветов, который называется тамильским пухом, и возложили их на голову и шею каждого гостя, выливая также им на голову, руки и одежду духИ, созданные из разных цветов и листьев и обладающие стойким резким запахом.
Пока девушки занимались этим занятием, адская музыка к большому удовольствию помощников снова получила знак стать услышанной, и исполнители, которые только и ждали сигнала дабы продемонстрировать свои таланты, снова начали наносить бесконечные удары по своим инструментам и, дабы усилить эту какофонию, начали громко петь песни в честь Касиаппы и его предков. Текст этой песни был такой длинный, что пение продолжалось почти целый час... По окончании ее я думал, что пытка завершилась, когда буквально через несколько секунд одна песня сменила другую, и все началось снова с большей энергией. Новая песня не была сколько-либо отличной в плане музыки — лишь слова были иными и на этот раз исполнялись в мою честь...
Вы можете идеально представить себе восточную поэтику, если представите, что по крайней мере первые десять куплетов посвящаются восхвалению подвигов, которые мне доводилось совершить в своей родной стране. Количество монстров, рептилий и опасных животных, количество которых было способно свести меня с ума, пугало своими объемами... После этого в тексте появились вампиры, жуткие джины, чандалы (мертвые из проклятой касты, которые возвращаются, чтобы досаждать живым), которые тысячами атаковали меня.
Короче говоря, я стал легендарным героем. Маленькие дети Касиаппы и другие гости, которые сидели в углу на этой церемонии, смотрели на меня испуганными глазами, и я не знаю как сильно они представляли мои способности — может быть ожидали вознесения — если бы я, зная местные обычаи, не сунул бы руку в карман и не вытащил оттуда горсть блестящих рупий в знак демонстрации самой невероятной милости. На этом жесте все музыканты остановились и нетерпеливо протянули руки в мою сторону. К их великому удовольствию я раздал каждому по одной монете стоимостью около двух франков и пятидесяти сантимов, что в их представлении выражалось в стоимости еды не менее, чем на восемь или десять дней.
Затем мы прошли в банкетный зал, стены и колонны которого были из тикового дерева и были покрыты листвой и цветами.
Я не буду описывать здесь чудеса индусского обеда. Хотя сам процесс и кухня на Цейлоне примерно такие же, как и на материке, лучше просто воспользоваться первым же приглашением одного из раджей с юга Индостана, чтобы представить себе эту экстравагантную роскошь Востока, которую английское господство намеренно не стало искоренять. Ведь посреди подобного великолепия, которое было им оставлено, раджи не задумываются о том, чтобы избавиться от английского ярма.
Прием Касиаппы не мог бы конкурировать, например, с раджой Траванкора. Однако, если бы не охранники и слоны, увешанные золотом, этот праздник, который закончился освещением всей деревни бенгальскими огнями самых разных оттенков, беспрерывно сменяющими друг друга, был бы дезавуирован любым из богатых правителей Калькутты или Бенареса.
Была уже поздняя ночь, когда последние ракеты вырвались из темной листвы деревьев, и я собирался попросить Касиаппу поднести мне паланкин, когда он сам явился сообщить мне, что для меня подготовлен целый дом и что я не могу отказать ему провести ночь среди своих друзей из Тимбапура.
Ничто не мешало мне принять данное предложение, и мой хозяин сам отвел меня в очаровательный дом из трех комнат, окруженный с четырех сторон верандами и расположенный посреди лавровой рощи с олеандровыми и апельсиновыми деревьями. По краям находящегося рядом небольшого пруда росли ароматные цветы и кусты.
Три комнаты были богато обставлены. Здесь была спальня, гостиная с коврами и подушками и ванная. Спальня и гостиная были освещены ночными лампами в индусском стиле, то есть настолько слабо, что каждую деталь и каждый предмет мебели можно было отличить лишь по его нечетким контурам, которые, будучи погруженными в сумерки или освящены светом, сразу потеряют все свое очарование.
Все здесь идеально рассчитано с целью не помешать отдыху слишком сильным светом. Оставшись в одиночестве, я надел местное мавританское платье, состоящее из очень широких брюк и легкой бенгальской шелковой накидки, и сидел под верандой в одной из этих комнат. Дома индусов имеют множество кресел, которые крайне удобны для отдыха и сна.
День был теплый, а к этому часу ночи с гор пришел свежий и ароматный ветер, колыхающий стебли цветов и позволяющий уставшим членам отдохнуть под его благотворным дыханием.
Я не знаю, как долго я оставался потерянным в этом безмолвном созерцании, позволив своим мыслям дрейфовать не то что без проводника, а скорее как баркас, лишенный гребцов. В какой-то момент мне показалось, что тень скользит вдоль рощи апельсиновых деревьев, окружающих мое жилище. Я прислушался, но ни единый звук не нарушал тишину. Наверняка я ошибся, и мечтатель восстановил свою империю, вытащив меня из бесконечной гонки по морям и космосу, пока я не увидел, что звезды побледнели и понял, что пришло время возвращаться в спальню, если я планирую хорошо отдохнуть до наступления нового дня.
Когда я вошел в дверь, то увидел белый силуэт у подножия кровати из кожи пантеры. Память о тени, которая пересекла рощу, пришла мне в голову. Я быстро подошел... Каково же было мое изумление, когда я узнал ту самую девственницу, главную героиню праздника, дочь моего хозяина Касиаппы.
Я прекрасно знал обычаи, тщательно сохраняемые некоторыми кастами внутренних районов острова, но я не знал, что местные жители также переняли их. Отсюда и возникло мое удивление, надеюсь вполне понятное и моим читателям.
Во всех кастах, которые являются только подразделениями касты шудров, принято отдавать свою жену или дочь на ночь известному путешественнику, который принял местное гостеприимство, и это вовсе не является позором для замужней женщины, а девушке после этого события намного легче найти мужа.
Я полагаю, что некоторые путешественники уже открыли для себя этот обычай не только на Цейлоне, но и на всем полуострове Индостан, хотя ни один из них не смог обнаружить его источник.
Вместо того, чтобы искать объяснения этому странному обычаю в суевериях и религиозных обычаях этих людей, можно вполне согласиться с легендой, в которой бог Кубера пришел провести ночь под крышей мудрого правителя Пурураваса. Божественный гость потребовал, чтобы прекрасная Сарасвати была принесена в жертву его страсти, а царь во избежании последующего стыда за собственную дочь издал указ, требующий, чтобы женщины и девушки его подданных обязывались прислуживать выдающимся путешественникам. Вместо того, чтобы полагать, что данная традиция была рождена подобной легендой, гораздо логичнее признать, что сама легенда возникла из подобной ситуации и была изобретена исключительно в религиозных целях.
История не была написана вчера, она создавалась в колыбели людей. Когда священники потеряли деспотическое господство, которое они создали с помощью страха перед Богом и дьяволом, во избежании восстаний со стороны своих жертв они призвали к себе главу рабов-революционеров и сказали ему:
— Нас интересует лишь наше богатство и сытая и ленивая жизнь, потому мы усыновляем вас и будем поддерживать во всех начинаниях.
И вождь, ставший царем, внял их требованиям и сохранил им богатство. А так как эти люди по своей природе ненасытны, то священники накормили их, одели и обули. В благодарность священник сказал народу: «Поклоняйся этому человеку, он твой Бог». Таким образом каждый указ, каждый налог и каждый каприз был поставлены под защиту небес. Мы до сих пор живем по таким законам!
Несомненно, что это предложение своей жены или дочери уважаемому путешественнику, принимаемому хозяином, могло исходить только из чувства почтения к старшим, проявленного к крайне высокопоставленным чиновникам и офицерам из свиты раджей во время их путешествий. Право, которое окаймлено религиозным суеверием дабы придать ему менее досадный вид. Понемногу такое право становилось все более общим, поскольку потеряло свой оскорбительный характер из-за чести женщины и достоинств ее отца или мужа.
В наши дни этот обычай настолько распространен, что хозяин дома использует его как один из способов почтить своего гостя, а отказ последнего, если становится известен широкой публике, расценивается как знак презрения к девушке и попрание законов гостеприимства.
Как это не кажется странным, мы не должны забывать, что великое переселение народов принесло в Европу индусский обычай и что в течение нескольких веков средневековья мы сами были жертвами столь порочного права, когда вооруженные люди, которые впоследствии вознаградили себя именами джентльменов, исключительно из личных капризов брали девственниц из деревень, которые находились в зависимости от их предков.
Таким образом, чтобы почтить меня и соблюсти законы гостеприимства, Касиаппа прислал мне свою дочь.
Я прошу философов, которые утверждают, что определенные понятия совести и скромности никогда не могут быть утеряны под любым влиянием в сердцах человеческих существ, обратить внимание на следующее повествование, в котором я гарантирую самую скрупулезную точность.
При моем приближении молодая Вайрами вышла мне навстречу с улыбкой на лице. Я должен сказать, что она была крайне обворожительна в своей большой белой набедренной повязке, окаймленной золотом и с длинными вьющимися волосами, которые заливали ее плечи. Она происходила из расы малабаров, ее руки и ноги имели безупречную утонченность, а тело, едва скрытое под легкой марлей, являло глазам грациозную и четкую форму, которую мы можем найти только среди людей из Гималаев, которые являются чистой расой без малейших признаков смешения.
Несмотря на сильное искушение, это была всего лишь минутная вспышка страсти, и я не переставал владеть собой. Я скажу неверующим, что, не претендуя на подобие воздержанности Святого Иосифа, они не могли бы нарадоваться на меня. Я никогда не отличался тем тем, что беспутно принимал ласки девушки даже будучи юнцом, который отдается этому чувству без всякой привязанности и только лишь для удовлетворения низкого и постыдного желания.
Ее отец сказал: «Ступай!»
И она пришла!...
Я хорошо знаю, что мораль Востока по большей части допускает подобные ситуации и что деликатность в этих вопросах не соблюдается. Но, как мне кажется, бывают случаи, когда деликатность не должна слепо следовать мнению одного человека. Крайне печально, что есть люди, не понимающие подобных чувств.
Я взял девушку за руку и повел ее к дивану, где она села рядом со мной. Цитирую наш диалог:
— Кто послал тебя рядом ко мне?
— Касиаппа. Он сказал мне: «Иди и принеси эти имбирные и анисовые пинды (пирожки) незнакомцу у пруда, а затем раздели с ним ложе.
— Почему ты послушалась?
— Будда говорит устами главы семьи.
— Ты пришла ко мне поневоле?
— Нет. Дочь вождя касты должна разделить с тобой ночь, как если бы ты спал с ней в ее доме.
— И тебя не могла заменить другая девушка?
— Из этого не вышло бы ничего хорошего. В деревне посчитали бы, что незнакомец отверг меня как представителя низшей касты.
— Если бы это не было бы обычаем твоей касты и если бы твой отец не приказал тебе сделать так, ты все-равно пришла бы ко мне?
— Я не знаю.
— Ты понимаешь мой вопрос?
— Нет.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне что тебя привлекает во мне.
— Ничего. Я не нуждаюсь в утехах, мукути (драгоценностях) или шелковых одеждах. Только женщины из касты родиев (могильщиков) ищут мужчин для таких занятий.
— Я вижу, ты совсем меня не понимаешь.
— Я еще очень молода и не привыкла к общению с мужчинами.
— Я постараюсь объяснить. Обещай мне откровенно ответить на мои вопросы.
— Обещаю.
— Нет ли среди юношей твоей деревни такого, чью силу и красоту ты бы заметила, такого, на кого ты бы долго смотрела с веранды, когда он проходил мимо жилища твоего отца?
— Да, есть много тех, на кого мне нравится смотреть.
— И ты бы с удовольствием выбрала супруга среди них?
— Мой выбор уже сделан, я замужем.
— Замужем!... — воскликнул я в изумлении. — Но почему тогда ты здесь? Разве ты по обычаю не должна была быть доставлена в дом мужа сегодня вечером?
— Да, и если бы ты не был тут, так и должно было случиться. Но сегодня утром, когда Вирайен-Атчари узнал, что ты должен присутствовать на празднике и остаться здесь на ночь, он пришел к Касиаппе и сказал: «Отец, не отводи мою жену домой до завтрашнего дня. Разве мы не должны уважать нашего гостя?»
— И ты здесь с согласия своего мужа?
— Да, это было сказано им и моим отцом.
— Если бы ты была свободной, бы бы выбрала меня своим мужем?
— Нет. Ты не из моей расы, не из моей касты и не моего цвета кожи. Бог, в которого ты веришь, не мой. Я не смогла бы полюбить тебя!
— Как же ты можешь предлагать первые плоды своей юности мужчине, к которому не можешь испытывать чувство любви?
— Также как прекрасная Саравасти и бог Кувера даруют тем, кто следует их примеру, процветание.
Прежде чем продолжить описание этого любопытного разговора, я чувствую необходимость попросить читателя извиниться, если пробуждаю в нем определенные образы. Полагаю, что невозможно быть более целомудренным в описаниях на столь горячей земле. Позвольте также напомнить вам, дорогой читатель, что мы находимся в центре Востока и что как честный историк я лишь описываю обычаи, почти неизвестные в Европе даже по сей день, а также те местные нравы и символику, которые могут раскрываться перед путешественником только после долгого пребывания в любой из этих стран.
Я продолжаю:
— Несравненная Вайрами, — сказал я, — Кувера будет очень благодарен за твое намерение. Следуй за мной, и я отвезу вас обратно в дом ее мужа, который несомненно будет крайне счастлив увидеть тебя.
— Ты не посмеешь этого сделать! Почему ты хочешь опозорить меня?
— Опозорить тебя?
— Именно! Ведь завтра все вокруг будут говорить: «Друг Касиаппы отверг его дочь», и будет считаться, что я поражена слоновостью или проказой.
— Разве я не буду рядом с тобой, чтобы утверждать обратное?
— Мы не поверим тебе, потому что это будет оскорблением дочери хозяина, и все скажут вам: «Почему он ее отверг?» Даже сам Вирайен отвергнет меня со словами: «Что мне теперь делать с женщиной, которую не захотел чужестранец?» И все, после этого я на всю жизнь останусь «нирнат» (женщиной без мужа).
— Хорошо. Если таковы понятия твоей касты, оставайся здесь до наступления дня. Тогда и вся деревня, и твой муж смогут поверить во что угодно.
— Я не могу остаться одна, не разделив с тобой одну кровать...
— Теперь я не понимаю тебя.
— Ты же знаком с церемониями, которые прошли сегодня. Видишь мою набедренную повязку... это белая набедренная повязка невест, именно ее мы демонстрируем на следующий день в качестве сувенира первой ночи.
— Ну и?
— Да то, что он не будет иметь никаких следов моей девственности, а я, будучи не в состоянии продемонстрировать их, буду выходить из дома, слушая как люди с презрением говорят: «Она уже торговала собой с родиа и людьми из низших каст» ибо только парии способны нарушать законы и пользоваться молодыми девушками до церемонии их замужества.
Я заранее знал бесполезность своих усилий и невозможность заставить индусскую женщину понять, что мужчина может отказаться от ее ласки. В свете тех обстоятельств, в которых я оказался, вопросы гостеприимства и религиозных убеждений имели приоритет над всеми остальными. В этом случае не может быть другого вывода кроме следующего: «Разве тебе не нравятся красивые девушки? Даже не сомневаюсь, что ты считаешь меня уродиной или старухой. Вы можете заставить все струны вибрировать, попытаться найти в уголке совести намек на скромность, идею о достоинстве — какими бы мимолетными все эти мысли ни были, но в ответ тебе в лицо бросят фразу между истерическими порывами смеха: «Все ясно, ты же просто перпика (на санскрите и тамильском «евнух»).»
Где бы это ни случалось, какой бы ни была каста, к которой она принадлежит, и каковы бы ни были суровые законы против прелюбодеяния — во всех слоях этого общества не так легко найти себе жену-девственницу. Индуска отдает себя каждому мужчине, с которым она оказывается наедине даже на десять минут.
Кроме того, в той шекотливой ситуации, в которой я оказался, у меня был только один выход: противопоставлять один религиозный постулат другому. Я использовал это, и я поклялся Вайрами, что сейчас делать что-либо тем более опасно ибо перед тем, как покинуть свою родную страну, я пообещал одной очаровательной молодой женщине, произнеся клятву на священных книгах, не забывать о ней на протяжении всего своего путешествия.
Не успел я произнести эти слова, как Вайами поднялась с дивана, на котором она сидела вместе со мной, и присела на корточки у моих ног. Честно говоря, это было очень вовремя! И если бы не причина, приведенная мной Вайраме не имела религиозный оттенок, который я сам и создал, то должен сказать, что сил на выдумку другой у меня уже просто не было.
— Это правильно! — просто ответила девушка. — Ты должен сдержать клятву. Тот, кто не выполнит обещание, данное богам, возродится в теле стервятника с желтыми ногами.
Затем, быстро поднявшись, она добавила:
— Подожди немного, есть один способ все устроить.
И, перейдя веранду, она исчезла в зарослях сада.
Через несколько минут она появилась снова, держа в уголке набедренной повязки молодого голубя.
— Вот, — сказала она с улыбкой. — Моя каста запрещает мне посягать на жизнь животных. Принеси его в жертву сам...
— Зачем жертвовать этим милым зверьком?
— Ты что, совсем ничего не понимаешь?
И, сказав это, Вайрами показала мне свою белую набедренную повязку. Я понял ее имею, но все еще колебался.
— Отбрось все сомнения, — настаивала она.
Я отвернулся, призвав на помощь всю свою решимость, и несколько капель крови бедного голубя упали на белую набедренную повязку Вайрами.
Это была бессмысленная жертва абсурдным предрассудкам ее касты...
При первом луче рассвета, который вскоре возник на горизонте, дочь Касиаппы, как обычно, сняв свою легкую одежду, которая совершенно не скрывала ее формы, погрузилась в пруд, находившийся в нескольких шагах от веранды, чтобы сделать предписанные омовения. Я отвернулся. Через несколько секунд она обернула вокруг себя несколько метров марли, которые сделали ее красоту еще более пикантной, и, взяв мою руку, которую она прижала к своему сердцу в знак прощения, вернулась в дом своего отца.
Войдя в комнату я увидел у дивана, на котором мы сидели, один из красных цветов аматлии, украшавших волосы Вайрами, который она невольно уронила на землю. Я поднял его и положил между страницами моего дневника. Это было единственное воспоминание о той ночи, которое осталось мне на память.
В то самое утро я расстался с Касиаппой и его семьей и вернулся в Кальтну, где, надо сказать, история моего приключения не встретила особого понимания... «Это благородно, но маловероятно,« — сказала мадам Дюфо за завтраком. Чрезвычайно красиво быть верным своим избранницам, но по странной случайности именно женщины высмеивают сию верность.
Как видно, моральный уровень сингальских женщин весьма низок. Человек женится здесь также, как и во всех других странах, но местные союзы не имеют никакого значения с точки зрения воздержания супругов, которые продолжают вносить в свою любовь как можно больше разнообразия вне зависимости от мнения того или другого партнера, стесняющего выбор своей второй половины.
Вот необычное явление, которое я не наблюдал нигде в мире и которое является местной традицией. Среди деревенского населения внутренних районов Цейлона нередко бывает, что женщина является любовницей всех братьев своего мужа, естественно с согласия последнего. В таком случае все они соединяются со своей собственностью и живут вместе без малейшей тени смущения.
Я тщетно искал причину столь неестественного обычая ибо причины, которые мне приводили в подобных семьях, настолько абсурдны, что я не смею даже упоминать о них.
Английский сборщик налогов, с которым я обсуждал этот обычай, поведал мне, что он находит причину в малочисленности деревень, что в свою очередь влияет на уменьшение количества членов семьи. Возможно это и есть одна из главных причин такого поведения.
Как бы то ни было, отмечу, что полиандрия (МНОГОМУЖЕСТВО) гораздо чаще встречается на Цейлоне, чем многоженство. На самом деле свобода нравов позволяет утверждать, что серьезных связей здесь нет вообще и что женщина, у которой есть несколько мужей, не требует от них никакой верности, которую в свою очередь и сама не предоставляет им.