Вышла завершающая часть трилогии Андрея Лазарчука и Михаила Успенского «Весь этот джакч»

В издательстве «Пятый Рим» вышла книга «Стеклянный меч» — завершающая часть трилогии Андрея Лазарчука и Михаила Успенского «Весь этот джакч».

Фрагмент романа:

Здешнее полосатое небо угнетало неимоверно, ребята говорили, что привыкаешь, но по-моему они просто медленно сходили с ума. Я бы точно сошла.

Главное, что эти светящиеся полосы ещё и плывут, и ворочаются…

В общем, я по возможности старалась днём оставаться под крышей. Тем более, что прикорнуть лучше было днём. Днём Дину был поспокойнее. Ночью начинал метаться.

Несколько раз мне казалось, что – всё. Всё расползается, как загноившаяся рана. Но каждый раз как-то удавалось удерживать ситуацию, замирать на самом краешке и потом отползать, отползать – и снова срываться. И снова удерживаться.

Кончались жидкости для переливания. Я их экономила как могла, но они всё равно кончались. Совместимая кровь была только у троих – и они, конечно, рады были бы выжать её из себя до капли, так что пришлось объяснять, почти не кривя душой, что свежей крови переливать много нельзя, опасно, начнёт сворачиваться, и тогда всё. А спасали, конечно, новый антибиотик, который появился только в этом году, да сопротивляемость организма – Дину говорил, что она досталась ему от отца, а я не стала рассказывать, как её заполучил Чаки. И другой Дину, Князь. И я сама…

Мы трое, кому доктор Мор вводил препараты из крови Поля. И, наверное, сам док, старая сволочь.

Князя волшебная кровь не спасла. Не знаю про Чака – только слышала, что он в гражданской войне уцелел и осел где-то в наших краях, хотя и не в самом Бештоуне. А вот меня спасла точно, и не один раз: я подхватила бубонную чуму на пересылке, но выжила, я подхватила тиф в лагере – и отделалась только облезшей шкурой, я загремела на две недели в штрафной барак, где ледяная вода стояла по щиколотку и спать можно было только в ней – и я спала, и вышла живой…

В общем, на эту свою волшебную кровь я в основном и надеялась – надеялась больше, чем на умения и на новые антибиотики, которые, вообще-то, были отменно хороши.

Свойства её, конечно, могли передаваться и по наследству – или не могли; проверить же никакой возможности не было. Дети Поля затерялись в войне, мы с Князем оказались тупиковыми сучками эволюции, и только Чак украсил мир двумя своими отпрысками, один из которых и есть объект научного интереса… или субъект?..

В голове возникла плавная лёгкость, как после бутылочки хорошего вина, и я вытащила иглу из вены. С каждым разом я начинала ощущать кровопотерю всё раньше и раньше, вот и сейчас набралось… я посмотрела на бутылочку… да нет, нормально набралось.

— Девочки…

Девочки помогли мне сесть. Потом Зее забрала бутылку и разлила кровь по пробиркам для центрифугирования. Моя кровь, к сожалению, не годилась для прямого переливания, поэтому приходилось изворачиваться. Посредством системы деревянных шкивов и просмолённых верёвок.

Чуть погодя Эрта притащила большую кружку горячего травяного настоя. Не знаю, был ли толк от этих трав, потому что даже бабка, которая травы понимала интуитивно и умела разговаривать с ними, вряд ли нашла бы общий язык с травами здешними. Они были не то чтобы незнакомыми – они были неправильными. Та же кроводолька – мне бы её попить сейчас – но вместо мясистых и мягких листьев у неё здесь листья плотные, твёрдые и даже резучие по краям; и как это на её полезности сказывается, мне неизвестно…

Ладно, прорвёмся.

Парни за стеной взялись за ворот, шкивы застучали и зашумели, карусель с пробирками закрутилась всё быстрее и быстрее – до визга. Пробирки были не настоящие – корпуса шприцев.

Крутить полчаса.

Я прошла к Дину. Он сегодня уже ненадолго приходил в сознание — и сейчас напоминал не беспамятного и лихорадочного, а просто очень уставшего и спящего. И страшно походил на Чаки. Только скулы немного другие. Бинт, сидящий рядом с ним, показал мне жестом: всё нормально. Но я всё равно проверила отсос дренажа – да, какая-то жидкость поступает, но немного, — и баночку под катетером. Моча идёт, тёмная, конечно, но идёт.

Хорошо.

Бабушка, продолжай шептать…

Между тем, оказывается, настал вечер. Я это поняла, потому что услышала, как кто-то зажигает фонарь над дверью.

Это был Лимон.

Я встала рядом, подперев стену. Он молча протянул мне портсигар. Я взяла самодельную сигарету, он щёлкнул зажигалкой, я прикурила.

— Лучше не спрашивай, — сказала я.

— Понимаю, — сказал он.

— Слушай, — сказала я, — а что дальше?

— Когда? – он сделал вид, что не понял. А может, и правда не понял.

— Вообще. Ведь невозможно прожить здесь всю жизнь…

Он помолчал.

— Всякие были планы… ну… всякие, в общем. Группы были отправлены… в разные места.

— Никто не вернулся, — сказала я.

— Никто, — сказал он.

— Вот я и спрашиваю: какие планы?

Теперь он молчал ещё дольше.

— Если бы объявили амнистию, я бы отправил всех… сдаваться…

— Не объявят, — сказала я.

— Дорога, в сущности, одна, — сказал Лимон. – В Пандею. Но вот – никто не вернулся… Две группы туда ушли.

— Может… — начала я, но он уверенно перебил:

— Нет. Не может. Ладно. Всё равно туда пойдём. Другого пути нет. Если… значит, не судьба. Но теперь только весной, понятно…

— Весной, — повторила я.

— Тётя Нолу, — сказал Лимон, — ты не волнуйся. Шило тебя проводит, дорогу покажет – в лучшем виде. А тебе что? Похитили, куда-то завели, выхода ты не знаешь…

— А что это вообще такое? – я догорающей сигаретой описала полукруг. – Это вообще где?

— Никто не понимает, — сказал он. – Это место показал один бывший старатель. Но он ушёл ещё с первой группой разведчиков… Тут есть ещё несколько входов и выходов, можно попасть в другие места. Но точной карты нет, а соваться наугад… не хочется. Пока. Тонкость ещё в том, что вход – он вход и есть, обратно через эту же дыру не вернёшься. Я помню, мы когда-то Долиной и прочими ОО интересовались…

— ОО? – не поняла я.

— Области Отклонений. Ты «Собирателей брызг» разве не смотрела?

— Смотрела. Ничего не помню.

— Так это там и называелось: Области Отклонений. ОО сокращённо. Ну и мы с ребятами, пока ещё весь этот джакч не случился, интересовались… книжки какие-то находили, фильмы старые учебные, потом физик наш много интересного рассказывал… В общем, я думаю, что где-то совсем рядом находится ещё один Саракш, другой, и в него есть какой-то проход. Только этот проход не такая дыра, как туннель или шахта, а вот что-то вроде этого места, где что-то от нашего Саракша, что-то от того, другого… типа тамбура, вот. Не просто пространства сообщаются, а ещё и реальности смешиваются, накладываются…

Поль, подумала я. Не пришелец из будущего, а охотник, забредший к нам из соседнего Саракша. Так предположил доктор Мор, но нам больше нравились другие теории, и мы не прислушались… Да, всё объясняется тогда очень просто. И… я вдруг представила себе два шара, один размером с яблоко, а второй – с тыкву. Маленький – это наш Саракш, а большой – его. Тогда понятно, откуда там такое множество самых разных зверей – ведь, может быть, там разные континенты, и даже не все из них открыты? А если не с тыкву, а с аэростат? Я даже присвистнула…

— Что? – спросил Лимон.

— Ты Поля знал? – спросила я. – Который в «Горном озере»…

— Я его даже хоронил, — мрачно сказал Лимон.

— Да ты что? – сказала я. – А я его выхаживала, когда он только появился…

Лимон чему-то усмехнулся, слегка мотнул головой.

— А он точно умер? – спросила я.

— На части порвало. Собрали совсем немного. Руку, полголовы… А что?

— Я думаю, он был как раз из этого соседнего Саракша.

— Скорее всего, — сказал Лимон как о чём-то совсем обычном. Помолчал и добавил: — Я думаю, он у нас скрывался. А его всё равно выследили и нашли.

— Кто?

— Какие-то мутанты. Шестипалые. Небольшие такие человечки верхом на громадных обезьянах. Тоже шестипалых.

— Свистишь, — сказала я.

— Ага. Порох при мне эту парочку завалил — из пулемёта в упор. Пороха помнишь же? Всю ленту всадил. Да подожди…

Он шагнул за дверь и тут же появился вновь. В руках его был короткий меч в ножнах. Он сделал движение, как будто вынимает клинок из ножен, и мне на секунду показалось, что клинка-то и нету – оторвалась рукоять. Но потом на пустом пространстве сыграл блик, и тогда я поняла, что клинок прозрачен, как стекло.

— Что это? – спросила я.

— С этого шестипалого сняли, — сказал Лимон. – Штука страшная, рельс может перерубить. А ещё она как-то может на людей воздействовать. Типа усилителя, что ли. Ты, когда её в руке держишь, можешь… как бы сказать… повелевать, что ли. И тебя слушаются. Сильнее, чем обычно. А врагов можешь в растерянность вгонять или даже в ужас. Но это надо, конечно, чтобы… ну… хотя бы пара орудий помогала. Просто с мечом на укрепление пойти – ничего не будет.

— Пробовали?

— Дину пробовал, да… Пришлось потом броневики с пулемётами подгонять. С пулемётами всё получилось… — он усмехнулся. — С пулемётами хорошо. Без пулемётов как-то не так.

— А как вы сюда попали? – спросила я.

Лимон опять помолчал – и я даже подумала, что он не ответит. Он ещё раз приобнажил клинок, поднял на уровень глаз, посмотрел сквозь него на меня, на утихшее полосатое небо, на озеро…

— Меня вырубило, когда артиллерию брали, — сказал он, — ранка вроде пустяковая, а крови много потерял. А приказ был – раненых перевязывать и на месте оставлять, типа, потом подберём – хотя все знали, что никто подбирать не будет. Разве что мирные, да и то… Так получилось, что раненые сами себя в кучку собрали, док с нами, пожилой такой, как же его… забыл. Многих спас. А ночью уже – стрельба затихла, только слышно, как танки ревут, ну и светло от ракет – приползают двое гвардейцев и притаскивают Дину, и у него опять ноги в лоскутки… В общем, поймали гвардейцы с десяток артиллерийских лошадок да мулов, которые далеко не разбежались, организовали транспортировку – и обратно в горы. Чтобы по своим следам не идти – свернули западнее. Так и вышли к Долине. Здесь встретили старателей, поговорили. Им как раз лошади нужны были… Один и предложил провести нас в это место – типа, отлежитесь, подлечитесь…

— Понятно, — сказала я и встала. – Наверное, плазму отогнали, пойду посмотрю…

Он кивнул.