Прочёл «Паранойю» Виктора Мартиновича, изданную в 2010-м году в АСТ и мною в то время пропущенную. Так получилось, что я начал знакомиться с этим автором с его последних вещей, в частности с романа «Мова», о котором недавно писал. Про «Паранойю» отдельно писать не буду, хватит и того, что, читая роман, я натурально заболел от его безысходности. Вот теперь лечусь.
Эта книга — заявка на новый жанр. Жанр, который сам автор, доктор истории искусств, доцент Европейского гуманитарного университета, редактор популярного белорусского еженедельника, определяет как «reality-антиутопия». «Специфика нашего века заключается в том, что антиутопии можно писать на совершенно реальном материале. Не нужно больше выдумывать «1984», просто посмотрите по сторонам»,- призывает роман.
Текст — про чувство, которое возникает, когда среди ночи звонит телефон, и вы снимаете трубку, просыпаясь прямо в гулкое молчание на том конце провода. И от мысли, что теперь позвонят уже в дверь, становится так страшно, что... вы идете и открываете. Открываете — зная, что тем, кто молчит в трубку, открывать ни в коем случае нельзя.
Текст — про мир, в котором каждый вздох подслушивается и нумеруется, где каждая улыбка фиксируется и вносится в реестр, где единственной функцией стен является прослушка, а прохожие никогда не бывают случайными. Мир, существующий только в мрачных королевствах вашей фантазии. И о тех незаметных людях, которые молчат в телефонные трубки и помогают этому миру проникнуть в вас.
Что сможет заинтересовать американского и европейского читателя в романе? Займет ли «Паранойя» и фамилия Мартинович достойное место в ряду таких авторов как Оруэлл, Брэдбери, Чапек, Хаксли, Голдинг?
